Почти 15 лет - Микита Франко
Почти 15 лет. Слава [56]
Он не отходил от ноутбука целый час – переживал, что Лев не спит, а притворяется. И уточнить боялся: разбудит же, если всё-таки спит. А через разделяющие тысячи километров, через перебойную связь беспроводных сетей, он не слышал его дыхания, не чувствовал размеренного сердцебиения, и никакие радиоволны не могли вернуть им той настоящей близости. Он смотрел, как настольная лампа подсвечивает желто-оранжевым спокойное, чуть нахмуренное лицо, и думал: «Нужно выключить свет».
Обернулся, потянулся к своей лампе на тумбочке, и только тогда опомнился: это не тот свет. Тот свет в Новосибирске, а он – в Ванкувере. Он не может выключить лампу.
Вздохнув, Слава осторожно, стараясь не скрипеть пружинами матраса, поднялся и на цыпочках прошел к книжной полке, где рядом с «Прощай, оружием» лежал графический планшет. До вечера нужно было сдать пример локации для экшн-игры от третьего лица, а времени в сутках казалось непозволительно мало.
Он вернулся к кровати, осторожно полулег на покрывало, подложив подушку под спину, и, вооружившись стилусом, продолжил работу: вырисовывал бревенчатые стены фермерских домов, отстроенных на заре семнадцатого века. Время от времени он поглядывал на экран ноутбука – как там Лев – а тот спал, без единого шороха. На мгновение Славе почудилось, что всё, как раньше: два часа ночи, он, устроившись в кровати, доделывает проект; тускло светит настольная лампа, а рядом, с левой стороны, спит Лев – через четыре часа ему вставать на работу. Слава несколько раз скажет, что может уйти в гостиную, если мешает, а Лев несколько раз повторит: «Мне рядом с тобой спокойней». Раньше он не придавал значения этой фразе, считая её простой, умилительно-нежной, а потому без всяких подозрений расплывался в улыбке. Но что это значит «спокойней»? До всяких сонных параличей, до проблем с алкоголем, до бесконечных ссор, Льву уже было неспокойно? Почему?
Или, может, ему никогда не было по-настоящему спокойно?
Слава вздыхал: со Львом всегда вопросов больше, чем ответов.
В ту ночь – которая вообще-то была канадским днём, но Слава упорно называл её ночью – он отлучился от ноутбука всего несколько раз: на обед, в уборную и разнять дерущихся за пульт детей. С тех пор, как он перерубил вай-фай во всей квартире, лишив членов семьи Нетфликса и Ютуба, Мики и Ваня начали ругаться из-за канала Дискавери. Потом он возвращался в спальню, вновь брался за стилус и доделывал европейскую деревню, не отходя от Льва. Когда тело затекало от неудобной позы (всё-таки он привык рисовать за столом), он искал новые удобные позиции в пространстве, и к восьми часам, когда солнце в его спальне ушло за горизонт, а в спальне Льва забрезжило лучами на одеяле, Слава уже сидел на полу, уперев планшет в коленку. Услышав шорохи из динамиков ноутбука, Слава подобрался и запрыгнул обратно в кровать, запоздало спохватившись, что повёл себя слишком шумно.
Но Лев не спал. Он смотрел на него одним левым глазом (правый не было видно из-за подушки) и улыбался уголком рта. Слава, испытав непривычный, уже забытый по прошествии времени прилив нежности к супругу, невольно растянул губы в ответ.
Ему захотелось обнять Льва со спины, укутать в одеяло, и, прижавшись к уху, прошептать: «С добрым утром, мой хороший». Даже не верится, что когда-то их утро и правда начиналось так.
- С добрым утром… - проговорил Слава. «Мой хороший» сказать не решился.
- Ты всё ещё тут, - с некоторым удивлением отметил Лев.
- Ну да. Мы же договаривались.
Лев улыбнулся открыто, выныривая из-за подушки и отодвигая одеяло чуть вниз. Слава перевел взгляд на открывшийся сосок, сглотнул и снова посмотрел на лицо.
- Монстры сегодня не приходили, - сообщил Слава. – Я следил.
Лев, смутившись, фыркнул – будто посмеялся сам над собой. Он откинул в сторону одеяло, обнажая перед камерой голый торс, и Слава мученически подумал: «За что?..»
Глянув в камеру, Лев сказал:
- Спасибо, что побыл здесь. Можешь… можешь отключиться, если хочешь.
Слава прошелся глазами по широким мышцам груди и выпирающим ребрам, спустился взглядом ниже, к животу, где дорожка волос от пупка вела к широкой резинке трусов (а за ней – ничего, кадр обрывался), и произнес:
- Кажется, я пока не хочу отключаться.
Лев растерялся, снова забрался поглубже в одеяло и спросил:
- Понятно… Хочешь о чем-то поговорить?
Слава хотел. Но, прежде чем переходить к таким разговорам, было важно узнать другое.
- Почему ты ведешь себя сейчас… по-другому?
- Как? – нахмурился Лев.
- Не так, как перед отъездом. Ты мягкий и аккуратный. Готов говорить о чувствах. Не боишься быть уязвимым.
- Боюсь, - поправил Лев.
- Но всё равно открываешься. Тем ценнее.
Лев молчал, глядя перед собой, а Слава разглядывал его прямой профиль.
- Так что? Что-то случилось?
Он пожал плечами и, не глядя в камеру, ответил:
- Я хочу быть с тобой.
- Хочешь показать мне, что ты хороший партнер? – уточнил Слава.
- Да. Наверное.
- Но показать – это не быть.
Лев наконец-то повернул голову и устало произнес:
- Слава, я очень стараюсь.
Ему не хотелось обижать Льва и снова выводить разговор к конфликту, но нужно было разбираться. Соглашаться на прошлых условиях Слава был не готов.
- Но что, если ты устанешь стараться? Или решишь, что достаточно постарался?
- В смысле?
- Я просто боюсь, что со временем всё опять станет как раньше и мы опять начнем ругаться.
- Не начнём…
- Но почему? – перебил его Слава. – Ведь мы такие же, как раньше. Почему всё не будет, как раньше, если мы – прежние?
Лев, выдержав долгую паузу, такую долгую, что Слава уже было решил, что тот вообще не собирается отвечать, ответил:
- Потому что теперь я знаю, как это – потерять тебя. И я буду бояться потерять тебя снова.
Слава выдохнул, не в силах ничего возразить. Не потому, что нечего было, а потому, что не хотелось обесценивать его слова. Не хотелось доказывать, что на самом деле всё, что говорит Лев – ничего не значит. Но именно об этом Слава думал: это просто слова. Когда-нибудь он снова привыкнет, что Слава рядом. Когда-нибудь он забудет о том, что Слава может уйти. Когда-нибудь…
- Слава, - Лев
