Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд

Эстер повернулась к нему, тщательно скрывая удивление.

— Есть предложение получше?

— Поехать со мной. — Софус закрутил крышку термоса и улыбнулся.

— Куда? — Эстер по-прежнему старалась говорить непринужденно.

Софус взял куртку, висевшую на спинке стула.

— Так, по делам.

— По делам! — Эстер шутливо закатила глаза, чтобы не выдать, как она нервничает. — Какая женщина устоит против такого предложения?

Грузовик Софуса бежал по узкой дороге, все дальше от Торсхавна. Эстер заметила, что на приборной панели горит индикатор.

— У тебя фары горят, — сказала она.

Софус кивнул:

— Закон требует ездить с включенными фарами. Что ночью, что днем.

Дорогой Эстер украдкой поглядывала на профиль Софуса. «От непогоды не уйдешь», — сказал ей Флоуси, когда они в первый раз заседали в теплице. Что знает Софус о непогоде, которая обрушилась на Ауру? Зачем включил в плейлист песню, которая для него так тесно связана с ней?

— Куда едем? — спросила Эстер. Легкий вопрос. Простое начало.

— На Воар.

— Это где аэропорт? — в замешательстве спросила Эстер.

— И деревня, где живет моя тетка.

— Мы едем в гости к твоей тете?

— У нее протечка. После дождя. Я везу ей трубный ключ. — Он указал на ящик для инструментов, стоявший у ног Эстер. Рядом вытянулись две высокие пивные бутылки коричневого стекла.

— «Оккара риси». «Оккара келлинг», — прочитала Эстер этикетки. — Мы недавно за ужином, который ты готовил, пили «Оккара», да?

— Да. Но не это. «Риси» и «Келлинг» — любимое пиво Ракуль, моей тетки. Оно названо в честь двух знаменитых морских скал к северу отсюда, про них есть целая история. Рисин и Келлингин. Великан и ведьма.

Эстер кивнула, припоминая.

— Я читала про них в путеводителе. По-моему, эти острова сложены не только из базальтовых скал, но и из сказок.

— Разве не все острова сложены из сказок? — улыбнулся Софус. — У нас говорят: земля — это ее сказания.

Эстер отчетливо вспомнила Куини и тетю Ро, собирающих раковины в водорослях на мелководье. «Морская страна — женская страна. Muka luna». Исполненный доброты и мудрости голос тети Ро. Тонкие, будто бумажные, морщинки у глаз, когда она улыбается. Пальцы перебирают ожерелье из раковин, которое всегда висит у нее на шее. В сердце Эстер открылась бездна, тут же заполнившаяся соленой тоской по дому.

— Не могу вспомнить саму историю. — Она отбросила с лица прядь волос, пытаясь избавиться от нахлынувших чувств. — Расскажешь про великана и ведьму?

И Софус стал рассказывать Эстер о Рисине и Келлингин, исландском великане и исландской ведьме, которые давным-давно замыслили украсть Фарерские острова. Однажды ночью, переплыв бурное море, они добрались до Айисколлур — горы, что возвышается далеко на северо-западе от Фареров. Ведьма влезла на гору и обвязала ее веревкой, а великан стоял в море и ждал, когда придет пора тащить острова в Исландию. Но все оказалось не так просто. Ведьма толкала, великан тянул, но гора не сдвинулась с места, зато из-за их усилий треснула. Великан с ведьмой трудились всю ночь, но так и не преуспели. Увлекшись, они не заметили, что близится рассвет.

— А рассвет — это опасно? — перебила Эстер.

— Конечно. Всем известно, что великаны, ведьмы и тролли обращаются в камень, если на них упадет хотя бы один луч солнца.

— Конечно, — повторила Эстер.

— Мне кажется, это история о стойкости и гордости фарерцев. Мы народ маленький, но сильный и непоколебимый. — Софус взглянул на часы.

— А ты думаешь иначе? — спросила Эстер. Они что, куда-то опаздывают? — Чем все закончилось?

Софус пожал плечами:

— Сообразив, что солнце вот-вот взойдет, ведьма спрыгнула с горы в море, к великану, но в этот момент первые лучи протянулись через море и коснулись нашей парочки. В ту же минуту великан с ведьмой обратились в камень и застыли, да так и стоят. Некоторые говорят: нам следует помнить, что могло бы случиться, не взойди в то утро солнце. Но я иногда смотрю на эти утесы и думаю, что для ведьмы и великана все кончилось не так уж и плохо. Они хотя бы вместе. В отличие от Магнуса и его девушки. Все, приехали. — Софус остановил машину перед белым домиком с красной крышей, почти одного оттенка со щеками Софуса.

— Ура. — Пульс стучал у Эстер в ушах. «Они хотя бы вместе».

Софус взял ящик с инструментами, две бутылки пива вручил Эстер, и они направились к дому. Софус шагал торопливо, со слегка обеспокоенным лицом.

— Софус, а почему ты… — Эстер осеклась: из дома доносилось пение, и она замедлила шаг. Неповторимый, завораживающий голос.

— Софус! — Эстер схватила Софуса за руку, и он понимающе, с довольным видом взглянул на нее. Эстер слушала с бешено колотящимся сердцем. — Это не… — Она, округлив глаза, взглянула на Софуса и зашептала: — Софус, это же… Это что, правда она?

Софус открыл дверь, ввел Эстер в уютную гостиную, залитую светом, заставленную книжными стеллажами и музыкальными инструментами, и жестом предложил присесть. Они устроились рядом, касаясь друг друга коленями. По дому, отдаваясь у них в костях, отдаваясь в деревянных стенах, разносилось пение. Эстер покрылась гусиной кожей: в соседней комнате пели песню, которую она успела выучить во время своих прогулок. И песня эта, благодаря разговору с Хейди накануне вечером, напомнила ей об отношениях Ауры и Софуса.

Надо сохранить эти минуты в памяти. Эстер взглянула на Софуса. Ах, если бы ей это удалось.

— Неужели здесь Айвёр? — Эстер взмахнула рукой у виска, делая вид, что у нее сейчас взорвется мозг.

— У нас это обычная вещь. Наши острова — тесный мир. А Ракуль — известная музыкантша и преподавательница музыки. В детстве она учила меня играть на гитаре, — прошептал в ответ Софус. — Ракуль знала Айвёр, еще когда та была девочкой и мечтала стать певицей. Иногда Айвёр репетирует у нее.

Мощный голос Айвёр пронизывал стены, пронизывал тело Эстер.

— А что она репетирует? — спросила Эстер.

Софус улыбнулся:

— Айвёр дружит с Флоуси. Он уговорил ее побыть гвоздем программы на нашей вечеринке в стиле восьмидесятых. Она всегда собирает толпу.

— Флоуси дружит с Айвёр?

— Я же говорю, тесный у нас мирок.

Эстер представила себе Ауру в объятиях Софуса, представила, как они вдвоем смотрят выступление Айвёр. Неужели Ауру знали все? Эстер закрыла глаза, чтобы Софус не увидел, как они заблестели от слез, и сделала вид, будто внимательно слушает голос, от которого перехватывало дыхание.

— Это известная в наших краях песня, — заметил Софус.

— Ее не просто слушаешь — ее чувствуешь, — с трудом проговорила Эстер.

— Когда-то наша музыка была просто пением с притопыванием. Айвёр славна тем, что умеет петь по-старому. Вот почему ее песни