Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Выслушав девочку, он повторно попросил ее показать ладони. Нина подчинилась. Увидев ссадины и запекшуюся кровь, офицер кивнул, и девочка снова спрятала руки.
– Все еще не вспомнила своего имени, хм?
– Нет, – упрямилась Нина, по-прежнему надеясь выйти сухой из воды.
Даже если дома об этом происшествии узнают, а скорее всего узнают, в школе не должны. Видар убьет ее. Точно.
Мистер Йорскиллсон, недавно занявший пост директора, вел у нее физику, астрономию и естественнонаучный факультатив по субботам. У него было только два любимых ученика: Отто Биллингсли и Нина Дженовезе. Благодаря любознательности и неординарному мышлению они быстро сблизились. Именно поэтому, если директор узнает, что Нина сегодня устроила, ей конец. Дружба с учителем всегда оборачивается особым, почти отеческим отношением. И в этом нет ничего плохого, пока чего-нибудь не натворишь.
– Я должен тебя осмотреть и зафиксировать повреждения. Ты сказала, что упала на левый бок и ударилась плечом и ребрами. Встань.
– Зачем?
– Тебе все нужно повторять дважды? Ты либо глупая, либо упертая, а это тоже форма глупости.
Ларс обошел стол и приблизился к девочке. Чтобы не смотреть в упор на двойной ремень на узких бедрах с ордером справа, кобурой слева и ширинкой посередине, Нине пришлось подняться из кресла и отойти на расстояние вытянутой руки. Это позволило офицеру заметить, что одежда на девочке висит, как на вешалке.
– Закатай рукав.
– А это обязательно?
Он не ответил, ожидая подчинения.
– Пусть меня лучше в больнице осмотрят. Это как-то неправильно.
– Реальность не похожа на телесериалы. В больнице тебя тоже осмотрят, но так как тебя сначала задержали, я обязан первым освидетельствовать телесные повреждения. В любом случае полиция обязательно присутствует при этом процессе. Сопротивление тратит твое и мое время. Ты же хочешь поскорее отсюда уйти?
Он глядел исподлобья, отчего взгляд казался угрожающе-надменным. Усиливали это впечатление легкий наклон головы и беззвучно приоткрытые губы, бледно-лиловые, будто замерзшие. Колонна идеального носа с маленькими крыльями и едва заметным расширением косточки посередине поддерживала глубокую впадину переносицы, к которой сходились длинные тонкие брови без изгиба. Они сидели так низко над глазами, что ресницы касались их, а верхнее веко практически отсутствовало. Серо-сиреневый оттенок глаз с желтыми вкраплениями у зрачка мягко повторялся в припухших нижних веках.
Взглядом Клиффорд вынудил девочку приподнять рукав, чтобы осмотреть крупный ушиб насыщенного красно-синего цвета, разросшийся выше локтя, словно родимое пятно из крови и чернил. Прикасаться не стал, к счастью. Это было бы совсем неприлично с его стороны, и Нина возблагодарила бога, что офицеру хватило такта не трогать ее, а только взглянуть.
Она рано радовалась.
– Кофту.
– Что – кофту?
– Подними с левого бока, которым ты ушиблась, – теряя терпение, пояснил офицер. – Мне нужно прощупать, нет ли у тебя перелома.
Он знал, что нет, иначе она не могла бы стоять и ходить.
– Вы меня трогать собрались? У вас есть медицинское образование?
– Каждый офицер полиции обучен оказывать первую помощь. Могу отвернуться, если тебе так будет легче.
Сама невозмутимость. Будто все так и должно быть! А вот Нина закипала. Была бы с ней клюшка прямо сейчас, она бы снесла ему половину лица вместе с этими змеиными глазами и наглой, кривоватой ухмылкой. Девочка отступила на шаг, вспоминая, что дверь заперта.
– Вы превышаете полномочия. Кофту не подниму. Можете хоть на сутки в изолятор упрятать.
– Закатывай штанину, – не стал настаивать офицер.
– То есть ушибов на руках недостаточно?
– Ты могла получить их где-то еще, например когда оказывала сопротивление.
– Да что вы за полицейский такой? Вас теперь учат детей раздевать и ощупывать у себя в кабинетах? Хорошая работенка, ничего не скажешь.
Клиффорд проигнорировал провокацию. Девочка нервничала, и это можно было понять. Ростом она доставала ему прямо до нагрудного значка, поэтому офицер снова опустился перед нею на корточки, на этот раз – приподнять штанину и лично увидеть заявленные повреждения. Стараясь подавить нарастающее в хулиганке негодование, он отвлекал ее голосом:
– Твоя версия событий на данный момент – теория, но я пытаюсь ее доказать, действуя в твоих интересах. Повреждения на руках действительно еще не говорят о том, что ты не обманываешь в остальном. Но если они окажутся во всех местах, которые ты назвала изначально, станет очевидно, что реальность соответствует твоей версии событий по всем пунктам, то есть весь твой рассказ от и до не является ложью. Доказательство по части от целого.
Девочка внимательно слушала, отмечая, что не слишком-то он и торопится убедиться в ее честности. Но выслушал он ее внимательно и, на удивление, запомнил абсолютно все. Въедливый.
– Если ты упала на левый бок, ударившись плечом и ребрами, очевидно, что толкнули тебя справа. Так как движение у нас правостороннее, следовательно, ты уже почти перешла дорогу, когда это случилось. – Рассуждая, Ларс не спеша закатывал штанину свободных спортивных брюк с лампасами, и девочке пришлось одной рукой опереться на его плечо, чтобы сохранить равновесие. – Бампер обычного автомобиля, а ты сказала, что это был обычный автомобиль, а не грузовой или пассажирский, высотой от земли примерно вот досюда. Выше он ударить не мог, ниже тоже. Посмотрим… ого.
– Мне больно.
– Потерпи.
«Что ты делаешь, Ларс? Что ты сейчас делаешь? Ты ведь уже понял, что она не врет. Зачем упрямо идешь до конца? Снова за старое? Хотя бы раз в жизни выключи эту дотошность. Сейчас она точно ни к чему…»
На правой ноге чуть выше коленного сгиба начинался след от удара, чертовски похожий на тот, что мог бы оставить бампер при столкновении на скорости ниже средней, например, 10–15 миль в час. Лоуренс разбирался в этом – плотное общение с судмедэкспертами давало свои плоды. Гематома была длинной, как Лонг-Айленд[12], и четкой, а главное – ровно такого же цвета и фактуры, что и на руке. Обе совсем свежие, получены одновременно.
В голове все сошлось.
– У тебя проблемы с самоконтролем? – Клиффорд поднял голову, чтобы найти глаза девочки.
Нина ничего не ответила, только убрала руку с его плеча, чтобы вернуть штаны в исходное положение, и при этом недовольно сопела. Она пахла потом, железом, пылью и ветром. Поднимаясь на ноги, Лоуренс едва удержался, чтобы не протянуть руку к ее ребрам. Потрогать хотя бы через ткань кофты, посмотреть на реакцию – скривится от боли или не успеет? Вместо этого офицер поддержал ее, когда девочка пошатнулась. Может, она и головой стукнулась? Сотрясение?
– Тебе и раньше делали больно, да? Боли
