Да здравствует жизнь! - Софи Жомен
– Обещаю!
Вот Элиотт посмеется, когда я сообщу, что столкнулась с девушкой из ассоциации и что она подвезла меня до дома. Он не из тех, кто верит в случайности, и наверняка скажет мне, что ничего не происходит просто так. Возможно, он будет прав, возможно, нет, но мое первое впечатление все еще не поблекло: она действительно очень милая.
– А вот и я! – говорит она, слегка запыхавшись. – Припарковалась тут, рядом. – И она указывает на новый желтый «Нью Битл»[12] с откидным верхом. – Лет десять назад я буквально бредила этим автомобилем, но не могла себе его позволить. Потом его сняли с производства, да и вкусы у меня изменились, но он все равно кажется мне великолепным.
Фран не только полная, но и очень высокая, и для удобства ей пришлось отодвинуть сиденье назад почти до упора. Она тяжело дышит, словно малейшее усилие дается ей с трудом, и даже пристегнуть ремень оказывается тяжелым испытанием. У меня не так, по-моему, диапазон движений у меня больше, и я ей сочувствую. Как часто я задыхалась, когда приходилось наклоняться и завязывать шнурки!
Поскольку платье ей тесновато, она подтягивает подол до середины бедра, словно ее не заботит, что я вижу ее целлюлит и складки жира. Меня это немного озадачивает: сама бы я никогда не осмелилась сделать такое в присутствии малознакомого человека. На самом деле я даже с Элиоттом стараюсь избегать положений, в которых смотрюсь невыгодно, но Фран, похоже, на это наплевать… Кажется, она одновременно и пугает, и поражает меня.
Улыбаясь, Фран поворачивается ко мне.
– Может, перейдем на «ты»? – предлагает она, трогаясь с места.
– С удовольствием!
– Отлично! Где ты живешь?
– На улице Клуатр де ля Барс.
Фран восхищенно присвистывает.
– Круто!
– Ради этой квартиры мы влезли в такие долги, что расплачиваться придется ближайшие лет двести.
Я почти не преувеличиваю. Квартира небольшая и стоила нам кучу денег, но когда мы впервые ее увидели, то мгновенно влюбились и сделали все, чтобы ее заполучить. Мы решили, что комнату для гостей можно превратить в детскую. Возможно, в будущем. Или нет.
В этот час дороги пусты, и скоро мы уже приезжаем на место. Фран паркуется прямо у моего дома и говорит с улыбкой:
– Приехали. Хочешь, обменяемся номерами и созвонимся, выпьем кофе?
– Да, с удовольствием.
Мы обмениваемся смсками, и я открываю дверцу машины.
– Спасибо, что подвезла… И до скорой встречи!
– Буду с нетерпением ее ждать! Спокойной ночи.
Выхожу из машины и машу ей рукой.
На часах одиннадцать вечера, и я мечтаю оказаться в постели.
Глава 5
Бинго! Ана притащила круассаны! И не какие-нибудь, а те, которые заняли первое место на конкурсе лучшей выпечки в О-де-Франс.
Она плохо выглядит – хуже, чем в предыдущие несколько раз, когда выпивала лишнего, и тут-то я понимаю, что они с мужем не очень счастливы. Мы слышим, как она кричит на него по телефону. Трое моих коллег прикидываются глухими, кое-кто из них даже вставляет в уши наушники. После этого телефонного разговора я, постучав, заглядываю к Ане в кабинет и замечаю, что глаза у нее покраснели. Она плакала. Такое с ней впервые.
Мы заканчиваем рабочий день, ни разу не столкнувшись, она даже не выходит в туалет. Перед уходом я отправляю ей мейл: «Если вам что-нибудь понадобится, звоните».
По дороге домой я останавливаюсь у булочной, чтобы купить хлеба. Но как только я захожу внутрь, мне звонит Ана.
– Алло?
Мне отвечает рыдающий голос:
– Он меня бросил. Бросил ради девчонки младше него на двадцать пять лет. Он ей в отцы годится! Сказал, что она «не так занята»! «Не так занята», вы такое слышали? Я всю жизнь положила на наше комфортное будущее, а он бросает меня ради вертихвостки, у которой и в мыслях нет вообще что-нибудь создавать! Ей нужен только его бумажник!
Для меня это слишком неожиданно, и я не знаю, что сказать, кроме банального «сочувствую вам».
– Вы можете ко мне приехать? Я не могу оставаться одна.
– К вам домой?
– Вы знаете мой адрес, жду вас.
Звучат гудки, она отключается.
Когда я вхожу в квартиру, у меня, наверное, очень странное выражение лица, потому что Элиотт, вольготно развалившийся на диване, сразу это замечает.
– Ану только что бросил муж; она хочет, чтобы я приехала ее утешить.
– Вот это да… и ты поедешь?
Я пожимаю плечами.
– Если хочешь побыть сердобольным сенбернаром, давай. А я закажу пиццу.
– Ты – само совершенство! – говорю я, целуя его.
– Я знаю, – отвечает он со всей скромностью.
Я приезжаю к Ане в фешенебельный пригород Амьена и нахожу ее в ужасном состоянии. Мне кажется, что я никогда ее такой не видела. Она столько плакала, что под глазами у нее набухли целые мешки, помада размазалась по щекам, а всклокоченные волосы топорщатся, как у дикобраза. И она пьет. Снова. От тоски.
И тогда до меня доходит, что каждый раз, когда она позволяла себе выпить лишнего, она просто пыталась забыть ситуацию, в которой находилась уже давно.
– Ана, все наладится.
Душераздирающий крик:
– Не-е-е-ет! Дети разъехались, у них своя жизнь, а теперь и он меня бросает! Он негодяй, понимаете? Негодяй!
Даже ее голос изменился до неузнаваемости: он тягучий и пьяный.
Она хватает уже наполовину пустой стакан виски и подносит к губам.
– В любом случае он со своим засохшим огрызком не сможет удовлетворить эту сучку… Придется принимать виагру, он уже давно не способен трахаться!
Ладно…
И вот она выпаливает эти слова, которые обыкновенно говорят те, кто оскорблен и вдребезги пьян. Я чувствую, что впереди меня ждут и другие подобные сюрпризы…
– Ана, где у вас спальня?
– Там, в конце коридора…
Я встаю, иду в спальню и сдергиваю с кровати покрывало. На ночном столике лежит разорванная пополам фотография – там они с мужем, только гораздо моложе. Из любопытства я складываю половинки. Оказывается, Ана была брюнеткой! Я с трудом ее узнаю.
Когда я возвращаюсь, она уже полулежит на диване и разговаривает сама с собой:
– Ты будешь гореть в аду за то, что со мной сделал… И я не буду по тебе плакать, подонок!
Она поднимает указательный палец, словно предупреждая:
– Слышишь меня? Она будет тебе изменять направо и налево и вдобавок наградит триппером!
Ладно, с меня хватит, я уже достаточно наслушалась.
– Пойдемте, уложим вас спать.
Ана не оказывает мне ни малейшего сопротивления.
В спальне она садится на кровать, и мне
