Первая в списке - Магдалена Виткевич
Родители не ругались, не ссорились. Все было еще хуже – они просто жили рядом как чужие… Папа, как я уже говорила, часто влюблялся. Просто влюблялся. Как это бывает у художников, которым для создания произведения всегда нужна муза. И с каждым разом все моложе и моложе, все красивее и красивее и (простите за такие подробности) со все более выдающимся бюстом. Сначала чернокожая, потом азиатка. Главное – чтобы каждый раз была другая, новая.
Мама хотела спасти семью, сохранить брак. Она думала, что я мелюзга и ничего не понимаю, но уже тогда я понимала все. Она думала, что еще один ребенок укрепит их отношения. Она забеременела. Когда папа узнал об этом, он пожил с нами еще несколько месяцев, даже делал вид, что радуется. То, что он блестящий музыкант, это факт, но оказалось, что он еще и довольно хороший актер. Мы все ему поверили и какое-то время были очень счастливой семьей. Однако затем он сказал, что дом ограничивает его и что здесь он не может творить. Его тогда как прорвало: я помню, как они с мамой орали друг на друга. Даже подушка на моей голове не могла заглушить это.
– Мне нужно пространство! – кричал папа.
– Пространство? – нервничала мама. – Есть у тебя пространство! Я с девочками перееду в одну комнату, а другая будет полностью в твоем распоряжении!
– Я не про это! Мне нужен воздух, мне нечем дышать!
– Петр! Ты ничего не делаешь по дому, ты не чувствуешь реальности! Когда ты сочиняешь или играешь, мы все ходим на цыпочках. Я даже боюсь готовить, чтобы не создавать лишних звуков! Карола телевизор не смотрит, музыку не слушает, потому что тебя вечно отвлекает «эта молотилка». Какого хрена тебе еще надо?
– Мне нужна свобода, – добавил он уже несколько спокойнее, и так сказал это, будто этот ответ он готовил давно.
– Свобода? Когда ты наконец повзрослеешь?! – не успокаивалась мама. – У тебя есть дочь, скоро будет еще ребенок. Если у тебя дети, ты никогда не будешь совершенно свободным!
*
– Он оставил вас, – сказала Ина. – Просто он не дорос до всего этого. Ему очень не нравилось, когда кто-то планировал ему жизнь. Был вольной птицей.
– Да, – подтвердила я. – Именно так.
*
– Семья ограничивает, – решительно заявил отец.
– Естественно, ограничивает! А ты как хотел? Неужели, обзаводясь собственной семьей, ты не знал об этом? – кричала мама. – Повзрослей же наконец! Есть время в жизни, чтобы ходить по кафешкам и вести философские рассуждения о любви и скоротечности жизни, а есть время для обычной жизни! Вставать в пять утра, чтобы накормить ребенка после бессонной ночи, потому что ребенок болен! Есть время на посиделки с дружками и на пиво, но должно прийти время и на мороженое с детьми.
– Ты права. Но тогда я не смогу дышать.
– Петр, ты меня убиваешь. Я не знаю, в чем дело, не знаю, что случилось. Может быть, ты всегда был таким, но кажется, я только сейчас это поняла. Я думала, что второй ребенок хоть немного, но заставит тебя по-иному взглянуть на жизнь.
– Так значит, таков был твой план? – вкрадчиво поинтересовался он. – Лично я этого не планировал.
– Петр… чего ты от меня ждешь? Что я должна сказать тебе?
– Правду.
– Да. Я хотела второго ребенка. Я хотела, чтобы Карола не была одна в этом мире, когда нас уже не будет.
– Откуда такой мрачный взгляд?
– Откуда? Может быть, оттуда, что мне когда-то казалось, что я буду делить свою жизнь с тобой, а теперь узнаю, что я тебя ограничиваю. Отсюда и мой пессимизм. А то, что мы когда-нибудь умрем, так в этом ты не сомневайся.
– Я не гожусь для того, чтобы иметь семью, – добавил он уже спокойнее.
– Проще всего так сказать. Но к сожалению, это как при родах. Хотя ты уже устала и хочешь избавиться от всего этого веселья, ты не можешь. У тебя нет выбора. Ты хоть понимаешь, что отец – это на всю жизнь? Хочешь или не хочешь. Твою кровь и твои гены будут носить в себе два человека, которые должны быть для тебя всем миром.
– Я буду присылать деньги.
– Ты бросаешь нас? – как будто наконец поняла мама.
– У меня контракт в Лондоне.
– И давно это стало известно?
– Некоторое время назад.
– Это что, конец? – спросила она дрожащим голосом.
– Не знаю, – ответил он.
– Ты хочешь быть свободным, значит, все кончено?
– Нам обязательно об этом говорить? – спросил он. – Просто я уеду. Все останется по-прежнему. Меня не будет, а деньги я буду присылать.
– Ты, черт возьми, не знаешь, что деньги здесь не самое главное? У детей не будет отца.
– Прости.
В ту ночь мама спала на кушетке, в кухне. Под покрывалом. Среди ночи я пришла к ней со своим стеганым одеялом. Мы едва поместились. Потому что нас уже было практически трое: мама, ее живот и я. Отец уехал на следующий день. Уехал искать это свое пространство. Тогда я не понимала, что это означает. Теперь я думаю, что он был свободной птицей. Художник. У таких никогда не должно быть семьи. Зато у него было много разных женщин, особенно до свадьбы, рассказывала мама. Она не сообщала мне всех подробностей, но всегда повторяла, что в свое время я обо всем узнаю. Видно, это время так и не настанет.
*
Гданьск, 20 августа, больница
Любите себя. Это не эгоизм. Это сила. Если вы будете любить себя и себя уважать, другие тоже будут любить и уважать вас. А если вы будете счастливы, то заразите этим счастьем других.
Глава третья
Одинокое платье в шкафу,
его больше никто не наденет,
не узнает оно, почему
вместо «да» он сказал «нет».
Я заказала погоду на этот день,
а все равно опять шел дождь.
Моника Бродка.
Мы собирались пожениться
Ина
Я слушала эту девушку и прекрасно понимала, о чем она говорит. Я очень хорошо знала Петра. Мне тоже нужно было пространство. Как знать, может, я
