Птичий отель - Джойс Мэйнард
Вулкан продолжал извергаться, а между тем я, Мария, Луис и Элмер с Марией на руках спустились к отелю. Только что мы наблюдали массовый исход практически всего населения Эсперансы, и при этом в «Йороне» царили мир и спокойствие. Мы уложили Мирабель на кровать, и тут я вспомнила:
– А где же ребенок?
– Когда я добрался туда, дом уже был разрушен. Тело бабушки лежало в саду. Сошла лава, и на женщину упало дерево.
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: бабушку уже не спасти. Поначалу Элмер решил, что Мирабель тоже погибла.
Он нашел ее под пилой: девушка была в полубессознательном состоянии, но дышала. Она успела заползти под пилу, спасаясь от летящих обломков дома, от лавы и пепла. Когда Элмер увидел ее, девушка была в крови и покрыта пеплом.
В момент извержения вулкана Мирабель рожала.
Когда Элмер склонился над ней, она что-то прошептала – возможно, просто бредила. Накануне у нее отошли воды, рядом с ней постоянно находилась бабушка, но потом на нее упало дерево.
Подняв девушку на руки, Элмер понес ее вверх к дороге. Он прошел до деревни целых две мили, а оттуда еще полмили – до отеля. Есть только одно объяснение тому, как он все это осилил. Любовь.
Вчетвером мы столпились возле постели Мирабель в «Комнате кетцаля».
– Я думала, что погибну, – еле слышно прошептала она. – Но не хотела, чтобы мой ребенок оказался погребенным вместе со мной под пилой.
На кромке воды качался бабушкин каюко.
– Озеро казалось таким безмятежным, когда все вокруг охвачено огнем, – прошептала девушка.
Обхватив одной рукой сына, что родился меньше часа назад, Мирабель кое-как доползла до берега. Поцеловав ребенка на прощанье, она положила его в лодку и отвязала цепь. Мирабель надеялась, что ребенка обязательно обнаружат рыбаки и заберут. Оставшись одна и зная, что умрет, она глядела, как лодка медленно дрейфует от берега, качаясь на воде, – и это было единственное место, где можно было спастись от огня.
И все-таки Элмер успел. Мирабель осталась жива. Но без ребенка, я точно знала, ей хотелось умереть.
Казалось невозможным отыскать каюко с драгоценным пассажиром среди такого огромного озера, но только ноги сами привели меня к пристани. Я уставилась вдаль. Ни рыбаков, ни птиц. Никаких, естественно, перевозчиков ланчас. Всех туристов на каяках и след простыл.
Озеро казалось совершенно пустынным. И вдруг метрах в трехстах я увидела одинокую деревянную лодку, и никто не сидел на веслах.
Сколько себя помню, всегда боялась воды. В памяти навеки осталась картинка, как мамин обкуренный бойфренд бросает меня трехлетнюю в бассейн возле мотеля. Никогда не забуду этот язвительный смех и огромное чувство радости, когда меня обхватили руки Дианы и вытащили со дна.
Был еще один бассейн, возле другого мотеля. Добрый Даниэль надел на меня надувные нарукавники и велел не бояться воды, потому что он будет рядом. Но и тогда я цепенела от ужаса. Помню себя и Ленни в Калистоге. Только он и я на всем белом свете. «Плыви, – говорил он. – Я всегда тебя спасу». Но даже находясь рядом с ним, я все равно боялась утонуть.
И вот я стою на берегу огромного озера, над которым все еще извергается вулкан, смотрю, как на подернутой рябью воде качается лодка с младенцем нескольких часов от роду. Когда еще был жив гарпунщик Паблито, я заходила в озеро и даже плавала, но и тогда старалась держаться ближе в берегу.
Я представила, как Ленни бросается на проезжую часть, чтобы закрыть своим телом сына. Вспомнила утренние заплывы Тома, гребки его сильных рук, когда он плыл к берегу, чтобы выпить со мной кофе.
И нырнула в воду.
Кругом, на сотни километров вокруг, была вода, но тело мое вспомнило заученные движения, и я заработала ногами, поплыла кролем, как научил меня Паблито.
«Soy un pez», – подбадривал меня голос Кларинды. Я рыба.
И я плыла, разрезая воду сильными гребками. Вдали еще плевался огнем и дымом вулкан, с боков горы стекала лава, а я продолжала плыть и уже почти добралась до болтавшегося на воде каюко.
А что, если внутри никого нет и ребенок выпал? Или, хуже того, Мирабель в горячечном бреду только привиделось, что она положила младенца в лодку, оттолкнув ее от берега? Она все это придумала для самоуспокоения, и на самом деле ее крошечный сын лежит погребенный под обломками дома, или его унесло неизвестно куда потоком лавы?
Когда я доплыла до каюко, у меня еще оставались силы, чтобы подтянуться и заглянуть внутрь.
Там, где в лучшие времена сидел бы, упокой его душу, дедушка Мирабель, отправившийся ловить крабов, теперь лежал тряпичный сверток размером с буханку хлеба. Из свертка торчали крошечная ручка и черный хохолок.
Я аккуратно забралась внутрь, стараясь не перевернуть лодку. Весла не было, и мне пришлось грести руками, направляя лодку к берегу.
Когда я вылезла на пристань, прижимая к себе младенца, меня уже ждали. Мария. Луис. Элмер. Мирабель.
Она хотела назвать его Элмером, в честь своего спасителя, но Элмер лишь покачал головой. Мальчику дали имя Моисей.
98. Спасительная стена
Мария сказала, что сам Господь спас ребенка. Господь направил Элмера к истекающей кровью Мирабель и помог ему донести девушку до «Йороны». Мария была уверена, что Господь был рядом, помогая мне благополучно доплыть до лодки с Моисеем, который отныне ее nieto, внук. Неважно, кто отец. Ведь растить мальчика будут Элмер и Мирабель.
Столько домов и тиенд были разрушены в результате извержения вулкана, а вот нашу «Йорону» Господь уберег.
Потоки лавы и пепла обошли нас стороной. Мой сад, вернее уж теперь его половина, остался цел и невредим, что вообще удивительно, учитывая, что случилось с другой половиной участка, превращенного Дорой и Гасом в питомник, а также с их домом из шлакобетона. Лава уничтожила и то и другое, а «Йорону» спасла стена, о возведении которой я так сокрушалась.
На следующий день после бедствия Перселлы, забившиеся к себе в комнату и горстями поедавшие успокоительное из аптечки Марты, были извещены фармацевтической компанией, на которую работал Хэнк, что они более не расположены приобретать права на чудодейственную траву моих соседей. Еще накануне бизнес Доры с Гасом оценивался в пять миллионов долларов, а сегодня он свелся к нулю. Когда дороги расчистили, Перселлы поспешили обратно в свой Коннектикут, и больше я о них не слышала.
Вскоре Гас с Дорой
