Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
Стать здесь своим, а не приезжим, защитой и поддержкой населения, обрести доверие, власть и известность. Он обязан жить тут, чтобы повысить эффективность своей работы. Разве что-нибудь может быть важнее? Опыт показывал, что выбор сделан верно.
С дежурства Клиффорд возвратился в начале седьмого и без промедлений упал в заранее застеленную кровать. В общей сложности за последние двое суток он спал около восьми часов (не отлично, но и не ужасно) и чувствовал себя соответствующе. Мозг не поблагодарит, обязательно устроит забастовку в ответственный момент. Ладно. С ним потом разберемся.
Утро после ночной смены никогда не бывало приятным. Но сегодня Лоуренсу снова в нее заступать. А до вечера нужно успеть много дел, поэтому нежиться в постели будем как-нибудь в другой раз. Если в первые секунды после пробуждения в голове запускался мыслительный процесс, можно было уже не заставлять себя уснуть. Думать он умел только о работе, отчего просыпался окончательно. Отключив будильник, Лоуренс поплелся в ванную.
Офицер испытывал зверский голод, но по утрам это чувство нередко атаковало его, стоило распахнуть глаза, поэтому усмирить аппетит не составило труда. Выпив стакан воды, Клиффорд набрал с собой маленькую бутылку и переоделся в спортивный костюм. Под воздействием жидкости временно обманутый желудок поутих, но Лоуренс даже не заметил этого. Подавить голод всегда оказывалось проще, чем раздражение или злость. Вот бы и другие проблемы можно было заглушить стаканом воды. Хотя на что ему жаловаться? Настоящие трудности он все-таки любил – в силу их мизерного количества в своей жизни.
В последние минуты перед выходом молодой мужчина ходил по дому и запускал дела, которые должны совершаться в его отсутствие. Он обожал, когда несколько процессов текли параллельно, экономя ему время.
Закинул рис с овощами в мультиварку, загрузил стиральную машину, запустил на ноутбуке проверку на антивирусы и чистку от лишнего хлама. Даже недавно приобретенный робот-пылесос включил. От входной двери до спальни плелась постыдная тропинка из сора и кусков земли, осыпавшихся с казенных ботинок, в которых он утром прошел прямо к кровати, стягивая на ходу (редкое исключение, вызванное критической усталостью).
С техникой он был на короткой ноге и свободно пользовался новшествами, которых общество пока сторонилось.
Дома у Клиффорда соблюдались порядок и чистота в степени фанатизма. В других условиях он не мог бы ни жить, ни работать. Прохладная, даже строгая аскетичность интерьера в бело-металлических тонах, само обустройство дома, в котором не было ничего лишнего и все лежало на своих местах, никак не ассоциировались с грязью и хламом. Хаос точно не был его стихией. Жаль, коллеги этих взглядов не разделяли. Их рабочие места красноречиво заявляли об этом.
Несколько секунд Лоуренс стоял неподвижно, словно отключенный прибор. Размышлял, что еще может сделать полезного, но не придумал. Поэтому натянул перед зеркалом тонкую черную шапку – спасение глаз от пота, полностью скрывающую волосы необычного оттенка, поправил серый спортивный костюм, чтобы сидел удобно и не стеснял движений, обулся, туго затянув шнурки белоснежных кроссовок, схватил бутылку воды в нагрудную сумку, вышел из дома и сразу побежал.
Как любой молодой полицейский, Клиффорд поддерживал себя в хорошей физической форме и следил за показателями здоровья, раз в полгода посещая медкомиссию. Благодаря комплексным усилиям его тело пребывало в идеальном состоянии – как внутри, так и снаружи. Каждый день по утрам, раньше или позже (зависело от смены), Лоуренс бегал одним и тем же маршрутом. От дома через Рега-роуд к мемориальному парку Леджвуд, там пару кругов по спортивной площадке, обратно через Такер-Хилл-роуд, где всегда было людно и полно машин, иногда срезая через подлесок между Такер-Хилл и Джой, легко лавируя между редкими частными домиками без заборов. Получалось что-то вроде круга, если, конечно, не придираться к геометрии Мидлбери.
Домой он возвращался через часик-полтора, насквозь мокрый, непривычно румяный, готовый как следует помыться и позавтракать. Ему нравилась бодрость, которую приносит физическая нагрузка. Ни в какое сравнение с нею не шла та фальшивая энергия, которую давал кофеин, таурин или сахар.
Во время пробежки Клиффорд старался отключиться от реальности и не смотреть на прохожих. Это засоряло «оперативную память» мозга. Все лица, которые он видел, по неизвестной причине запоминались ему с фотографической точностью. Для копа, безусловно, полезный навык, но в обыденной жизни весьма отвлекающий.
Мидлбери – маленький город, среди встречных Клиффорд обязательно замечал кого-нибудь, кого уже видел раньше. Например, женщину с острым носом, которая ругалась с кассиром в супермаркете неделю назад, или мужика с седыми бровями, который в прошлом месяце заявлял о мошенничестве кузена… Или девочку лет десяти со светло-рыжими волосами под зеленым беретиком и темными веснушками, что недавно продавала соседям печенье, минуя его дом (даже маленькие торговцы избегают встреч с полицией, что не может не позабавить).
Все лица, виденные прежде, можно было узнать, но при условии, что они остались такими же, как в момент запоминания. Если дело касалось повзрослевших детей, неузнаваемо постаревших взрослых или пластических операций, тут его визуальная память помочь не могла. У него была база данных, выдающая совпадения, но не аналитический механизм расчета изменений.
Способность помогала в работе, но оставалась тайной для коллег. Никому из них он до сих пор ничего о себе не рассказывал. Удобно, когда в голове хранится каталог однажды зафиксированных нарушителей из всех просмотренных досье, архивов, дел, брифингов, новостей и задержаний. Но порой хотелось отключить эту функцию. Хотя бы на время.
Самое занятное, и Лоуренс осознал это лишь сегодня, что люди, скорее всего, тоже его запоминают. Не только те, кто знает местную полицию в лицо. Благодаря генетическим данным матери, а именно внешней привлекательности, на него обращали внимание как женщины, так и мужчины. Засматриваясь на него на улице, они понятия не имели, что на самом деле кроется за приятной наружностью.
На стадионе Леджвуда сегодня было многолюдно из-за хорошей погоды. Слепящий лист ярко-синего неба кто-то закидал скрученными жгутиками ваты то тут, то там, и с тех пор они, словно приклеенные, так и висели на одном месте, изобличая отсутствие ветра. Лоуренс, в отличие от других, бегал без наушников. Музыка ему не нравилась. Мешала думать. Он не
