Дар - Элеонора Бостан
Он решил дойти до первого же поворота на широкую улицу, где можно было бы затеряться в толпе или зайти в магазин. Спрятаться от того, кому он собирался всучить путевку в ад.
Стараясь не думать ни о чем, просто смотреть себе под ноги, просто считать шаги, Антон шел в потоке людей, не подозревающих, что прямо рядом с ними шагает смерть. Он уже прикинул, что первой пересекающей Главную улицей будет Новая Западная, там полно магазинов и кафе, а значит, всегда полно прохожих, на углу он сделает то, ради чего приехал так далеко от дома, и быстро свернет. Правда, в его плане был еще один значительный прокол – его рыжая шевелюра, да, потускневшая и поредевшая, но все еще бросающаяся в глаза. Никудышный из меня террорист, устало подумал Антон, даже такую мелочь не могу учесть, а ведь так легко можно было бы надеть кепку.
Людской поток нес его все дальше по Главной улице, скверы чередовались с высокими деловыми зданиями и маленькими ресторанами, Антон хорошо знал эту часть, все-таки 3 года 5 дней в неделю он проезжал этот участок, от нечего делать, разглядывая из окна автобуса кипящую жизнь центра. Перед нужным поворотом будет старый книжный магазин и кафе, а между ними – узкий проулок, туда вполне можно будет нырнуть, думал Антон, если вдруг представиться случай избавиться от проклятой монеты чуть раньше.
Он не представлял, как все случиться и запрещал себе любые мысли, в каком-то смысле он стал похож на террориста – зомби, запрограммированное на цель. Там стоит несколько высоких мусорных контейнеров, вспоминал Антон, за ними можно спрятаться. Он понимал, что убежать – уже не его стратегия, а так он мог бы – если вдруг все сложится – отдать монету, затеряться в толпе, пройти несколько шагов немного быстрее, это он смог бы, а потом свернуть в проулок и укрыться за одним из мусорных контейнеров. Заодно и дух перевести.
Вот, у меня уже два варианта, подумал он, но почему-то не ощутил никакой радости, только искусственная внутренняя пустота. Ничего, сказал себе Антон, порадуюсь, когда избавлюсь от проклятия, когда снова стану твердо стоять на ногах и уверенно смотреть в будущее. Да только как после того, что он пережил, можно было быть уверенным хоть в чем-то? Жизнь – русская рулетка, подумал Антон, где вместо одного патрона в барабане их как минимум 3, и никто не стал бы играть по таким правилам, да только выбора у нас нет, рождаясь, мы вступаем в игру… пока не раздастся выстрел.
Впереди показался зеленый брезентовый козырек книжного магазина, сделанный под старину, Антон был почти у цели. Он уже видел светофор и небольшую толпу, ждущую нужного света, в такой толпе легко можно было сделать то, ради чего он приехал, но почему-то проулок казался ему все более привлекательным. Я так привык прятаться, подумал Антон, за эти два месяца я стал призраком, ищущим тени погуще и место потише.
Вдруг слабость снова навалилась, как мешок со всеми грехами мира. Его тело предавало его без всяких предупреждений, секунду назад он был в относительной норме, а теперь едва мог держать веки открытыми. К каждой ноге как будто привязали здоровенную гирю на якорной цепи, позвоночник отказывался держать тело в вертикальном положении, опять стало трудно дышать. Только бы не свалиться, думал Антон, стараясь сохранить этот вакуум внутри, стараясь не допустить панику или отчаяние, у него был лишь один шанс, и он висел на волоске. Просто второй раз я не смогу себя настроить, подумал он, не смогу затолкать все мысли и эмоции в ментальный чулан. Сражаясь за каждый глоток воздуха, он шел вперед, тяжело переставляя ноги, на людей он по-прежнему не смотрел, теперь все они стали для него ногами в брюках и начищенных туфлях, ногами на шпильке, ногами в кроссовках. Как не вовремя, сокрушался Антон, чувствуя, как внутренняя пустота, которую он с таким трудом создал, сдает позиции отчаянию и злости, ну почему накатило именно сейчас, как будто проклятая монета не хочет расставаться?
Очередная попытка вдохнуть не увенчалась успехом, и пред глазами начали расцветать темные розы, Антон пошатнулся, люди вокруг начали расступаться. Я проигрываю, думал он, я и рискую гораздо большим, чем просто не отдать ее сейчас. Он понимал: если он упадет без сознания посреди улицы, его, скорее всего, ограбят, и тогда все его призрачные шансы вернуть себе жизнь растают, как мираж перед глазами умирающего в пустыне. Я должен стоять, сказал он себе, собирая все, что осталось от его воли, если я позволю себе расслабиться и хотя бы сесть – все будет кончено. А как же иначе, подумал он, борьба за жизнь вроде бы никогда не считалась легким делом.
Мир вокруг снова поплыл и закружился, как будто он шел по палубе корабля в яростный шторм, и Антон понял, что не выстоит. Без опоры не выстоит, поэтому он медленно и согнувшись, как древний старик направился к зданиям, за стены которых можно было ухватиться – единственную опору в кружащемся и ненадежном мире. По пути он наткнулся на пару человек, кто-то раздражено цокнул, кто-то толкнул его в ответ со словами «отвали, придурок», несильно, но Антон потерял опору и упал на колени, а мимо равнодушным потоком продолжали идти люди. Не желая сдаваться, забыв о стыде или унижении, Антон пополз вперед, движимый лишь страхом – он понимал, что если лишиться чувств, его битва за жизнь будет проиграна.
– И когда вы уже упьетесь, алкаши проклятые! – раздался над ним визгливый женский голос.
Но его обладательница не приближалась, и Антон полз вперед, к стене здания, люди расступались, не желая пересекаться с ним, и никто не остановился и не спросил, нужна ли ему помощь. Никто, кроме того молодого скейтера, думал Антон, но сейчас он был даже рад оказаться «невидимкой» – это только укрепляло его решимость отдать монету одному из этих бездушных людей.
Как пловец в бассейне, он вытянул руку, и она коснулась стены. Он добрался до тихой гавани. От облегчения он едва не плакал, стена не кружилась и не шаталась, она была твердой и надежной, и здесь не было снующих людей. Как же хочется посидеть пару секунд, подумал он, всего
