Дар - Элеонора Бостан
– Нет, – прошептал Антон, хватая воздух ртом, нос он все еще зажимал, – не готов. И вряд ли когда-нибудь буду.
Одно дело желать смерти в порыве отчаяния или злости, страдания вызывают желание умереть. Желание, но не готовность. Теперь он это точно знал. Нельзя подготовиться к тому, о чем ничего не знаешь, можно лишь закрыть глаза и сделать шаг.
Так же точно он собирался отдать монету, и это тоже было сродни умиранию, только умирала при этом его душа.
Зато я вернусь к ним, подумал Антон, вспоминая своих друзей, так неожиданно обретенных. А если бы не эта монета, я бы так никогда и не узнал, что эти девушки способны на такую искреннюю и честную дружбу, что они станут моей второй семьей. И я хочу насладиться этим чувством – что ты больше не один, что есть те, кому ты дорог.
Стоило ему вспомнить о Рите и Аннете, как его кольнул стыд – он ушел тайком, оставил лишь туманную записку и, как преступник, дожидался удобного момента, чтобы улизнуть незамеченным. А что еще он мог сделать? Сказать им? Он даже себе не мог признаться, не мог до конца поверить и принять то, что собирался сделать, так как он мог кому-то об этом сказать? Но главное, в таком страшном деле ему точно не нужны были свидетели, а они не отпустили бы его одного.
Мы все стараемся быть лучше в глазах тех, кого любим, подумал Антон, стараемся быть тем, что они в нас видят. Но в этом странном мире сила, что движет им, любит уничтожать прекрасное – время уносит красоту, тяжкие испытания падают на плечи тех, кто хочет сохранить чистоту души, судьба навязывает тебе то, что ты не хочешь и забирает то, что дороже всего, уродуя и калеча сердца и жизни. Поэтому иногда приходится отсекать тех, кто дорог, тех, для кого ты – особенный, чтобы они не увидели темную сторону твоей красоты, чтобы не увидели твое уродство, твою обыкновенность. Иногда приходится вытаскивать наружу собственную грязь, мазаться ею с головы до ног, потому что в этом мире боги не живут, здесь приходится драться за свою жизнь или прощаться с ней.
Антон встал с лавочки, кровь больше не текла, у него не осталось больше оправданий. В этом мире нет богов, снова подумал он, никто не восстановит высшую справедливость, никто не рассудит нас, некому жаловаться и спрашивать «за что?». Есть только то, что случается и то, что ты с этим делаешь. Вот и всё.
Антон шагнул в толпу, одновременно сунув руку в карман штанов, там лежала монета, его задержавшаяся гостья. Ничего, сегодня она найдет нового хозяина, новый источник энергии, а он итак отдал ей уже слишком много. Я просто пытаюсь выжить, сказал себе Антон, это не грех и не зло, это то, что заложено в каждой форме жизни – сохранить ее. Кто и в чем виноват, почему и за что… Да ни за что и не почему, зло происходит просто так, без причины, и наше право – мое право – бороться с тем, что на тебя навалилось.
Он почти убедил себя, по крайней мере, подошел к тому, чтобы отдать ее как никогда близко. Он шел в людском потоке, поредевшем, но все равно достаточно густом, глядя себе под ноги, он специально не смотрел на прохожих, ведь одни из них унесет с собой его смерть. Просто суну в руку и растворюсь в толпе, думал Антон, медленно шагая по тротуару, люди обгоняли его, спешащие, здоровые люди, верну должок судьбе, стану зеркалом. И он был готов, кажется, он, наконец, был готов!
Антон сжал монету в кармане, она как будто стала горячее, словно предчувствовала новую жертву, еще полную сил. Он медленно достал ее, не привлекая внимания, меньше всего он хотел, чтобы какой-нибудь уличный воришка выхватил его «сокровище», тогда они оба были бы обречены. Сейчас, думал он, собираясь с силами пред последним шагом, это ведь всего секунда – и моя жизнь станет прежней…ну, может, и не совсем прежней, но она вернется, она будет спасена. Возвращаясь домой, я уже буду чувствовать, как это уходит, мне уже будет лучше, подумал Антон, и эйфория затопила его разум.
Только сделай все по уму, шепнул голос, у тебя всего одна попытка, так не испорти ее. В этом голос был прав, сейчас, на волне эмоций и надежд он мог бы ее отдать, но потом…нет. И первое, что он упустил – его плачевное физическое состояние. Старик был гораздо в лучшей форме, когда всучил ему проклятую монету, плюс Антон настолько опешил, что не стал его догонять, да и вряд ли бы стал вообще-то, кому он врет, он был слишком робким, слишком «не контактным». А кто знает, какой человек попадется ему? Вдруг он завопит или бросится за ним? Уж ему-то судьба никогда не шла навстречу, так что рассчитывать он мог только на себя, но никак не на везение.
Черт, разозлился Антон, даже отдать это дерьмо не так просто, вот старик просто взял и сунул ему в руку этот «подарочек», а ему еще нужен план. И злился он на себя, потому что голос в голове оказался прав, даже в этом деле у Антона возникали сложности. Что ж, я зашел уже слишком далеко, чтобы сдаваться, сказал себе Антон, значит, надо быстро прикинуть, что к чему, действовать и убираться. Так, должно быть, чувствуют себя террористы, подумал вдруг он, они ведь тоже носят такие же монеты, только в другом виде, и тоже хотят избавиться от них.
– Заткнись! – прошипел он и с силой ударил себя по лбу. Он знал, куда приведут эти мысли, он не хотел туда, слишком большого труда ему стоило обрести эту решимость бороться за свою жизнь, впервые бороться, а не прятать голову в песок.
Парочка прохожих одарила его недоверчивым взглядом, другие просто продолжали идти мимо, только увеличивали скорость и расстояние от странного прохожего, каких полно в больших городах. Антон этого даже не заметил, он был поглощен внутренней борьбой, стремлением
