Городошники - Татьяна Нелюбина

Зину, можно сказать, мы внесли в аудиторию на руках. Ее мама подарила дочке букетик цветов, вытирала платочком глаза. Пришел Гера, и Зина бросилась ему на шею. Сидоров и рабы вскрикивали: «Красивая подача! Наша! Красивая женщина! Не про нас!» Роза Устиновна, член комиссии, тоже забежала на минуточку: «Поздравляю!» Зина и ее обняла.

Села, измочаленная, посидела, поднялась и пошла помогать Иванову доклеивать здания на макете Любы. Макет был великолепный. На черном стекле красовались полуфантастические сооружения, похожие на змеек, цветы и кукурузу. Зинина мама пыталась скормить Любе беляшик. Люба отрицательно мотала головой.

Я начал нервничать. Милки все еще не было. Ей добежать – пять минут!

– Давыдова, на выход!

Мы с Ивановым осторожно понесли макет. Поставили прямо перед комиссией. Некоторые вышли из-за стола, стали его разглядывать. С тем же интересом изучали планшеты, поставленные на козлы в два ряда.

Люба, отвернувшись к окну, кусала губы.

Наконец, все уселись.

– Начинайте, Любовь Николаевна.

Я спрятал лицо в руки. Когда поднял, Люба уже все рассказала. Ее руководитель, хрыч из Гражданпроекта, расслабился, закинул нога на ногу.

– Теперь, товарищи, вопросы.

– У меня есть вопрос, – заведующий кафедрой ЖОС разложил локти на столе, сцепил толстые пальцы.

Мы про себя забормотали: ну, Люба, держись.

– Я внимательно выслушал доклад дипломницы. Не поленился, рассмотрел планшеты и макет поближе, – он снял очки. – Но, к сожалению, не все понял. Поэтому прошу извинения, если вам придется кое-что повторить.

Такое вступление не предвещало ничего хорошего. «Теперь начнет копать на засыпку, – шепнул Иванов. – Это не для слабонервных, я смываюсь».

Люба подобралась, приготовилась.

– Чем вы объясните такой повышенный интерес к учреждениям обслуживания в вашей работе?

– Требованиями времени.

– Лаконично. Но не ясно. Кроме того, я еще не успел поставить свой вопрос.

– Извините.

– Ничего. Вот там я вижу у вас какой-то шикарный центр. Читаю в экспликации: специализированные магазины, центр по доставке товаров на дом, клубы по интересам… это не наподобие западных клубов? Почему вы отказались от принятой у нас системы трехступенчатого обслуживания?

Он замолчал. Люба спросила:

– Я могу отвечать?

– Да, пожалуйста.

– Она устарела. И не отвечает характеру жилого района Уральского Научного Центра.

– Устарела, – говнюк с улыбкой посмотрел налево, направо, даже обернулся, чтобы продемонстрировать всей аудитории крайнюю степень недоумения, вот ведь какую ересь ему приходится выслушивать. – Система разработана, закреплена в СНИ-Пах, а вы утверждаете, что вам она не годится, – он бросил неприязненный взгляд и на руководителя Любы, подразумевая под этим «вы, вам» и его. – Впрочем, я готов выслушать ваши объяснения о сущности вашей системы.

– Это не моя система. Я воспользовалась предложениями архитектора Орлова.

– Чем они вас так привлекли?

– Они направлены на максимальное высвобождение времени.

– Чьего времени? Времени потребителей. За счет большего числа обслуживающего персонала, который составит процентов тридцать, насколько я понимаю. Насколько я понимаю, в вашем жилом районе тридцать процентов обслуживают остальные семьдесят. Ученых и их семьи. А как же принцип социального равенства? При социализме?

Куда он гнет! Это не экзамен по политэкономии! По научному коммунизму! Вся защита пойдет насмарку из-за неверной политической платформы! Сволочной мужик!

Люба молчала. Она разозлилась. Все, кранты. Будет молчать как упрямая ослица, а мы тут помирай за нее. А на демагогию нужно отвечать демагогией, правда, сразу не сообразишь, что.

– Во-первых, – все же сказала она, – в сфере обслуживания могут работать пенсионеры, студенты и старшеклассники – для заработка. Во-вторых, важнейшим достижением социализма является социальная мобильность. У нас не рождаются учеными или продавцами. Образование доступно всем. Люди могут выбирать, что им по душе. Сегодня – продавец, завтра – ученый. В-третьих…

– Достаточно! У меня вопросов больше нет.

– У кого есть, товарищи?

Мы думали, этого хватит, но кто-то с кафедры инженерной подготовки спросил, сколько литров воды на человека в сутки расходуется в нашем городе. С кафедры философии – о социальном составе этого жилого района. С кафедры конструкций – какие фундаменты у высотных зданий.

– Эти ваши «хэбитетты», – начал один из ПромСтройНИИпроекта, – похожи на початки кукурузы. Расскажите об их конструкции.

Люба рассказала, указала на разрез, подошла к макету, посмотрела на свои высотки и закончила:

– А то, что они похожи на кукурузу… Я этого и добивалась.

Все, сил у меня больше не было, я пробрался через переполненную библиотеку. Заглянул в аудиторию. Милку не увидел, но ее шуба лежала на столе. Я немного успокоился и вернулся. Защита еще не кончилась. Что они в нее вцепились?! Работа не просто «красива», она – великолепна!

Зачитали рецензию. Выступил восхищенный руководитель. Прения-выступления. Сначала размажут человека по стенке, потом распространяются про оригинальность концепции. Аплодисменты. Наконец-то!

Люба едва шла, побледнев от напряжения.

– Ты дала! Ну ты и дала! – завопили рабы, как будто отблеск ее славы падал и на них.

Прибежала возбужденная Роза Устиновна:

– Люба, у вас будет «отлично», у всех – единогласно пятерки поставлены! Даже ваш главный оппонент, зав. кафедрой ЖОС, переправил тройку на четверку!

– Милка! – заорал я. – Где Милка?!

– Я здесь.

– Где ты пропадала?!

– Была в парикмахерской.

– В парикмахерской!!! Ты посмотри, что тут делается! А мы еще защиту не прогнали!

– Прогнали. И не раз. Как я тебе?

– Что?

– Ладно, я знаю, что у меня все не так.

– Слушай, может, сконцентрируемся на…

– Ты видел, наш директор приехал на защиту.

Наш директор!

Подошел Владимир Григорьевич.

– Как вы?

– Отлично!

Он помолчал, засунув руки в карманы. Пожелал:

– Ну, ни пуха, ни пера.

К черту, все к черту, и перья, и пух.

– Мироновы, на защиту!

Мы понесли планшеты, макет. Поставили. Все сели.

Секретарь зачитала мою характеристику. Потом Милкину. Добавила с улыбкой, что в этой молодой семье двое детей.

– Кто же из вас начнет? Ну, предоставим слово главе семейства.

Я улыбнулся Милке:

– Пожалуйста!

Я проделал это почти бессознательно. Члены комиссии зашевелились, заулыбались.

Милка вышла вперед.

Я волновался до спазм в желудке, шептал за Милку слова, которые она должна была говорить, удивлялся ее спокойствию и раскованности, вспомнил, что как раз «на людях» она чувствует себя как рыба в воде.

– …мы проанализировали, мы пришли к выводу, мы решили… В мою часть работы входит… а о геплане, трудовых потоках и пяти уровнях расскажет мой муж, – Милка передала мне указку.

Я ее взял, все рассказал.

Мы стояли по обе стороны от своих досок и ждали вопросов.

Я приготовился к бою.

Но вопросов, настоящих вопросов не было. То ли все устали, то ли и так все было ясно, во