На санях - Борис Акунин
Без активной и смелой, даже дерзкой прессы, подготавливающей общественное мнение к переменам, к реформам приступать нельзя — вот в чем состоит испанский урок. (Насколько мне известно, в Иране этот психологический рычаг не используется). Тут, однако есть одно важное условие. Главным поставщиком интересных и позитивных новостей должен оставаться глава государства — и Хуан Карлос с этой задачей превосходно справился.
4. Следующий шаг был сделан две недели спустя, то есть практически сразу же. 30 июля король объявил политическую амнистию. На свободу вышли 500 политзаключенных. Народ амнистии всегда радуется, а «ястребы», ставя этому препятствия, только настраивают против себя общественное мнение. Это и произошло. При этом заключенных, посаженных за насильственные действия, амнистия не коснулась. «Опасные элементы» остались за решеткой.
В советских условиях сделать этот жест будет очень легко, поскольку «диссидентов» у нас в заключении немного, всего несколько десятков человек, и это всё люди «книжные», то есть отнюдь не террористы.
Смелеющая пресса в сочетании с ощущением политической либерализации за считанные месяцы изменили атмосферу в испанском обществе. Все заговорили о преобразованиях, о реформах. Если так можно выразиться, свобода вошла в моду.
И тут был сделан следующий шаг. Реформу нельзя начинать, когда основная часть общества к ней психологически не готова, но когда страна уже созрела, промедление становится опасным. У правительства могут перехватить инициативу иные силы.
Вот это — темп реформ, пожалуй, и является ключом к успеху «революции сверху».
Испанские реформаторы в прошлом году из-за затянувшегося маневрирования вокруг «Бункера» промедлили дольше нужного и чуть не дали противоположной силе, левой оппозиции, перехватить инициативу. (Об опасном ноябрьском эпизоде я напишу чуть ниже, поскольку из него можно извлечь важный урок).
5. 16 ноября франкистский однопартийный квазипарламент (нет, лучше безоценочно написать «подобие нашего Верховного Совета») принял закон о политической реформе, который, используя привычные идеологические формулировки (то есть, если перенести в наши реалии, апеллируя к истинному духу социалистической демократии, возврату к ленинским нормам и так далее), вводил классическую либеральную демократию с партийной борьбой и свободными выборами.
Как раз в это время разразился вышеупомянутый кризис. Левые организации, которые усилились за счет активистов, освобожденных по июльской амнистии, использовали накопившееся за три с лишним «пассивных» месяца общественное нетерпение и попытались перехватить революционную повестку у короля и правительства. Осенью повсюду шли забастовки, митинги, демонстрации, а на вторую половину ноября была намечена всеобщая стачка, которая парализовала бы страну и сделала бы хозяевами положения социалистов с коммунистами.
6. Что сделали реформаторы? Они перехватили у левых повестку. Если бы вялый, мало кому интересный парламент просто принял свой буржуазно-демократический закон, это не увлекло бы активную часть общества, а лишь усилило бы размах всеобщей стачки — как произошло в России в 1905 году после издания царского Манифеста о свободах. Он-то, Манифест, и стал искрой, от которой вспыхнула революция.
Но испанское руководство вынесло принятый закон на всенародный референдум, который должен был состояться через месяц. И вся общественная энергия переключилась из протестного русла в конструктивное. Баталии шли не с правительством, а между сторонниками и противниками реформ. И получалось, что все, кто «за», поддерживают короля и Суареса.
Испанские товарищи запаниковали и совершили ошибку: призвали своих сторонников бойкотировать референдум как политическую уловку и обман трудящихся. Но дискуссии были намного интересней призывов к стачке, и она с треском провалилась. Зато на референдуме 15 декабря 1976 года закон был одобрен 94 % голосов. Это стало генеральным сражением, которое выиграли «революционеры сверху», одним ударом разгромив и правых, и левых. Первые поджали хвост, вторые сменили тактику и стали готовиться к парламентским выборам, то есть отказались от планов «уличной революции».
Урок заключается в том, что у правительства, проводящего реформы, всегда должны быть в запасе информационные поводы, при помощи которых можно переключить внимание общественно активных слоев населения в нужное русло. И как только возникнет взрывоопасная ситуация, при которой могут усилиться радикалы, нужно наносить отвлекающий информационный удар. Это необязательно должно быть что-то политическое, но обязательно нечто интересное всему населению. Условно говоря, оппозиция призывает народ к акции гражданского неповиновения, а в это время на гастрольное турне приезжает какая-нибудь сверхпопулярная музыкальная группа, вроде «Аббы». Или запускается всенародная дискуссия, до какой степени строгими должны быть запреты сексуальной тематики в кинематографе. Или на Луну отправляется семейная пара — и он, и она писаные красавцы.
Нужно иметь аварийный набор подобных информационных инъекций для самых различных ситуаций. Он пригодится и при возможных неполитических кризисах: природное бедствие, дефицит каких-то важных товаров, какая-нибудь катастрофа — в подобных случаях популярность правительства всегда падает.
7. В феврале 1977 года произошел еще один заранее подготовленный «вброс», поднявший престиж правительства. Испания, долгие десятилетия бывшая международным изгоем, установила дипломатические отношения с множеством государств, в том числе с СССР. У испанцев было ощущение, что открылись запертые двери, что их страна вернулась на карту мира.
Момент был выбран неслучайно. Как раз в это время Суарес развернул процесс по формированию предвыборной коалиции — «Союза демократического центра». При этом процедура легализации Коммунистической партии нарочно затягивается. Испанских товарищей кулуарно заверяют, что разрешение обязательно будет выдано, волноваться и протестовать не из-за чего, но недели идут за неделями, регистрации всё нет, и это очень ограничивает агитационные возможности коммунистов — в то время как «центристы» продолжают набирать очки. До выборов еще два месяца, а победа проправительственных сил уже предрешена.
8. Только что, сегодня, окончательно отменили цензуру и ввели полную свободу прессы. Обратим внимание, что этот неизбежный при демократизации шаг правительство совершило очень нескоро — позже, чем объявило политическую реформу. До сего момента журналистика существовала в режиме, который в России реформенных 1860-х годов называли туманным словом «гласность». Это когда многое можно, но кое-что еще нельзя. В Испании прессе дали полную свободу, когда все главные сражения правительство уже выиграло. Демократизация под контролем, левые приручены, правые разделены на большинство, которое готово участвовать в выборах на общих основаниях, и на радикальное меньшинство, которое готово стрелять и взрывать, но настоящей опасности для государства не представляет. Я намеренно опускаю в докладе всю линию правого экстремизма, хотя о нем
