Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
Марине стало не по себе. Доктор явно был пьян, хотя вином от него и не пахло.
– До свидания, – сказала она тихо и бочком, бочком, по стеночке попыталась протиснуться мимо него. Доктор поймал Маринину руку и поцеловал.
– Это за концерт, – сказал он, не выпуская ее руки из своей, довольно жесткой и твердой. – Очень уж вы хорошо пели.
Марина насилу вырвала руку и понеслась по лестнице во всю прыть. Сверху до нее долетел смешок. «Хорошо, что Димыч завтра отсюда уже уходит, – подумала Марина. – Но неужели же этот хмырь его оперировал? Действительно странно, как он еще жив остался!»
Гардеробщица выдала Марине пальто, и, побыстрее накинув его на плечи, Марина, застегиваясь на ходу, побежала к дверям. Но у дверей ее остановил знакомый врач. На сей раз на лице его не было улыбки.
– Я, кажется, напугал вас, простите, – произнес он скороговоркой. – Просто… У меня вот только что мальчик умер вроде вашего Димки. От болевого шока как раз. Вот. Простите, – повторил он и, не дожидаясь ответа, повернулся и немедленно ушел.
А Марина еще немного постояла, приходя в себя и собираясь с мыслями. Куда же она сейчас едет? Ах да, к Ане. И она медленно-медленно пошла к метро.
10
Дома у Ани они почти ни о чем не успели поговорить. Поужинали и сразу пошли спать. А ночью Марину разбудил звонок. Телефон стоял на столе в кабинете, где она ночевала.
– Hallo! – сказал мужской голос с явным американским акцентом. – May I speak with Ann?
– Wait a minute! – Марина вышла в коридор и постучала в Анину дверь. – Ань, проснись, там твой Патрик звонит из Америки!
– Скажи ему, что меня нет дома!
– Аня, это невозможно. Давай я лучше скажу, что ты не хочешь с ним говорить.
– Скажи что хочешь. Впрочем, постой, я все-таки подойду.
Аня босиком подбежала к телефону.
– Алла! Да, это я! – быстро заговорила она по-английски. – Зачем ты звонишь? Да, я понимаю, но это не важно. Да, я понимаю, но это неправда. Это не имеет никакого значения. Тогда потрудись его забыть. Подумай лучше о том, что скажет твоя мама, когда увидит счет. Тебе того же! – и Аня злобно грохнула трубку на рычаг.
Резко, точно ноги у нее вдруг подогнулись, Аня опустилась на Маринину кровать. Зубы у нее стучали, всю ее трясло. Невидящими глазами она посмотрела на Марину.
– Вот какого черта он звонил? – проговорила она. – Какой смысл орать через океан то, что имеет смысл говорить, только когда сидишь на расстоянии вытянутой руки?
– Ты это серьезно? – Марина с сочувствием смотрела на нее. Вот как, все, оказывается, гораздо сложнее, чем казалось на первый взгляд. – Аня, ты, по-моему, ошибаешься.
– В чем же?
– Ну невооруженным глазом же видно, что ты его еще любишь!
– Да я его вообще никогда не любила, если хочешь знать! Я просто хотела переехать в Америку.
– Аня, это не так! То есть, может, сначала это и было так, ну прости меня, я ж не знаю… Но теперь-то это явно не так! Да ты подойди к зеркалу, посмотри в свои собственные глаза!
– Что-то ты больно умная стала, с тех пор как залетела!
Обе замолчали. За окном была непроглядная темень, даже в доме напротив светились всего одно-два окошка где-то под самой крышей, и фонари совсем не горели, и только где-то далеко-далеко внизу то и дело уныло взлаивала какая-то, по голосу судя, небольшая и несытая собака.
– Ладно, давай спать, – сказала наконец Аня.
– Хочешь, ложись со мной, – предложила ей Марина. Диван в кабинете раскладывался и в таком виде был довольно-таки широким.
– Нет. – Аня слегка передернула плечом. – Пойду лучше к себе. Выспаться надо, завтра первым уроком физика. Гуд найт, бэби.
– Гуд найт, – словно эхо отозвалась Марина.
Когда Аня ушла, Марина долго еще не спала, лежала и думала в темноте о том, как все в этом мире сложно.
11
На следующий день после последнего урока Марина сразу же заторопилась в раздевалку, крикнув Ане «пока!» буквально на бегу. На улице она едва не сшибла пару встречных старушек. Ветер свистел у нее в ушах. Падал легкий снег, и, уже стоя на эскалаторе, Марина, зажатая со всех сторон спешащими куда-то людьми и вынужденная из-за этого прервать свой бег, рассматривала причудливые снежинки, тающие у нее на обшлагах рукавов.
В вестибюле метро ее ждал Сергей. Марина едва его узнала. Он был в широченной пуховке и шапке-ушанке.
– Привет! – сказал он. – Ну чего, как дела, невестушка?
– Неплохо, женишок! – в тон ему ответила Марина.
– Поедем куда или прямо тут переговорим?
– Нет уж, тут, пожалуйста, не надо! – испугалась Марина. – Сюда сейчас все мои однокласснички набегут.
Тут подошел поезд, они вошли в него и поехали куда-то. Марина в суматохе даже не обратила внимания, в какую он был сторону.
– Куда мы едем? – спросила она, так и не разобрав названия следующей станции. Микрофон в вагоне барахлил и вместо слов только кряхтел и кашлял.
– Куда? – Сергей задумался. – А поехали ко мне, – сказал он наконец. – Не возражаешь?
– Да нет, наверное. А далеко это?
– Три станции. Потом еще две остановки на троллейбусе, но они небольшие, можно даже пешком пройти.
– Тогда, конечно, поехали!
Квартира, в которую они вошли, была однокомнатной. У дверей лежал круглый вязаный половичок, направо сразу был вход в комнату, дверь налево вела в санузел, а прямо, шага через три, начиналась кухня. Пол был линолеумный и абсолютно белоснежный. Вообще кругом не было ни пылинки. Квартира прямо-таки дышала чистотой и порядком. Обои были зелененькие в мелкий розовый горошек. И везде: на подоконниках, на столах, на специальных полочках на стенах – стояли и висели цветы, которым, судя по всему, жилось здесь совсем неплохо.
Кухня была выкрашена в светло-серый спокойный цвет, и на стенах нигде не видно было ни пятнышка. По одной стене в кухне шел стол, над ним висели хозяйственные полки, и заканчивалась эта стена узким высоким кухонным шкафом. У другой стены стоял детский, раскладывающийся в длину диванчик, а в углу у самого окна приткнулся секретер с откинутой крышкой, на которой были разложены вперемешку учебники и тетради. Над секретером висела книжная полка с книгами. Среди книг Маринин глаз сразу выхватил однотомник Булгакова, трехтомник
