Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
Она спала.
12
– Да не волнуйся ты, спит она еще, спит! – Высокий голос подрагивал от возбуждения. – Скажи мне по крайней мере, кто это хоть такая?
– Друг.
– Это теперь так называется? Прийти к парню, развалиться на его кровати, будто так и надо… Зовут-то ее хоть как?
– Не важно.
– То есть как это неважно? Человек пришел ко мне в дом, так могу я, по крайней мере, узнать, как его зовут?
– Она пришла не к тебе, а ко мне. Марина ее зовут. Ты потише не можешь разговаривать?
Голоса звучали прямо над головой. Высокие истерические нотки ударяли прямо по мозгам. Спать стало невозможно, но открыть глаза по меньшей мере неудобно. Получалось, что она как бы подслушивает! Однако и лежать становилось чем дальше, тем нелепее. А времени, времени-то уже наверняка сколько! Что он там такое говорил перед тем, как Марина заснула? Его мама должна была прийти в шесть! Так теперь, стало быть, уже больше шести?
Марина рывком уселась на диване. Ей же нужно бежать! Аня давно уже дома! Наверняка кто-нибудь звонил! И потом… Уроки, кажется, какие-то задавали… О, черт! И нужно же было ей так заснуть! Просто как провалилась. Как нелепо, как глупо, как… по-детски, в конце концов!
– Проснулась наконец-то! – проговорил уже знакомый высокий голос. Голос принадлежал худощавой женщине в выцветшем халатике, с льняными, словно бы тоже выцветшими волосами. Черты лица ее были такими же тонкими, как и у Сергея, брови, к примеру, тоже были точно нарисованные карандашом. – Ну что, спящая красавица, выспалась? Где же это ты, интересно знать, так умоталась?
Марина вспыхнула. У нее просто не нашлось что сказать.
– Ну мама! – закричал Сергей, покраснев едва ли не ярче самой Марины. – Ну что ты говоришь такое? Ну разве так можно? Незнакомому человеку! Ты же ее впервые видишь!
– А незнакомому человеку можно спать в моей кухне на диване? Да ладно уж, нечего краснеть! Будто мы сами молодыми не были!
«Интересно, кто это мы?» – злобно подумала Марина. Никаких признаков отца Сергея и вообще какого-либо взрослого мужчины в доме не наблюдалось. Или это она самого Сергея в старики записала?
– Извините, пожалуйста, – стараясь говорить как можно вежливее, произнесла Марина. – Нам с Сергеем нужно было обговорить одно дело. И… Просто я себя неважно почувствовала.
Это объяснение показалось ей единственно подходящим из всех пришедших в голову. Ведь не говорить же в самом деле, что ей попросту очень захотелось спать?
– Вам стало плохо? Сережа, что же ты мне сразу не сказал? Может, лекарство какое-нибудь нужно? Да как же ты пойдешь-то сейчас, детка? На тебе же и вправду лица нет!
– Дойду уж как-нибудь, – понемногу входя в роль, пробормотала Марина слабым голосом, потихоньку вставая.
Сергей, одураченный этим спектаклем, кинулся подставлять ей плечо.
– Ничего, ничего, – слабо пискнула Марина и бочком, бочком проскользнула мимо Сергеевой мамы, выбралась в коридор и там начала с лихорадочной быстротой одеваться.
Сергей, опомнившись, ринулся вслед за ней, набросил на плечи куртку, застегиваться не стал, не глядя сунул ноги в сапоги и быстрым движением отворил дверь.
– Сережа, постой, куда же ты? – донеслось до них уже на лестнице.
– Сейчас приду! – прокричал в ответ Сергей, и оба они с быстротой молнии ссыпались вниз по лестнице.
– Марина, давай дойдем до метро пешком! – попросил Сергей, когда они оказались у троллейбусной остановки. – Ну пожалуйста, здесь же совсем близко!
Голос его звучал жалобно и моляще, карие глаза смотрели на Марину буквально по-собачьи.
– Ты же обещал своей маме, что сейчас же вернешься! – мстительно сказала Марина.
– Да черт с ней, с мамой! Марина, ну пожалуйста!
– Слушай, я тебе поражаюсь! Из-за тебя я только что пережила самые неприятные минуты жизни. Клянусь, так стыдно мне еще ни разу не было!
– Марина, прости меня! Ты понимаешь, моя мама…
– Да что мама! С мамой-то как раз все ясно. Не в маме дело, а в тебе! Ты что, не мог меня пораньше разбудить? Ты же знал, что она в шесть придет!
– Марина, прости меня, я осел! Я даже сам не знаю, как так получилось. Ты… Ты так сладко спала, я все сидел, смотрел на тебя и все думал: вот, вот сейчас я ее разбужу, еще пять минут, еще десять, я ведь и на часы все время поглядывал, часы ведь у меня на руке были. Марина, прости меня, я просто не смог! Ты так сладко спала, так чудесно было на тебя смотреть.
Марина искоса взглянула на него. Чем черт не шутит, похоже, он не врет.
– А потом было уже поздно. Она уже пришла, – упавшим голосом завершил Сергей. – Марина, прости меня, я сам уже не знаю, что говорю. Марина, скажи мне, ведь ты прощаешь меня, прощаешь?
Он был само раскаяние.
– Но ты хоть понимаешь, как мне все это было?
– Ну еще бы! Мне ты можешь не рассказывать. Я ведь стоял там и чувствовал… Вот можешь мне не верить, но чувствовал я то же, что и ты, может, еще и в квадрате.
– Нет, отчего же, я верю.
Марина шла слева от него, рассеянно скользя взглядом по ярким витринам маленьких магазинчиков, мимо которых они проходили, по светящимся в темноте окошкам палаток со сластями и напитками. Совсем рядом зазвенел трамвай, посыпался сноп искр, издалека видных в черном морозном небе.
– Ладно, – проговорила наконец Марина. – Замнем для ясности. Так, погоди, до чего мы с тобой в конце концов договорились? Ну перед тем, как я заснула?
– Значит, ты… ты больше не сердишься на меня? – переспросил Сергей робко и недоверчиво.
– Да не сержусь же, сказала. Напомни мне, пожалуйста: мы встречаемся восемнадцатого, в двенадцать, у дверей загса, в парадной форме. Правильно?
Он молчал, глядя на ее губы.
Очнулся с трудом, тряхнул головой и медленно, слегка заикаясь, проговорил:
– Мар-рина, а р-раньше мы не можем встретиться?
Марина рассмеялась, так он был трогателен и в то же время забавен. Но, еще смеясь, она поняла, насколько он ей вдруг стал близок, и ведь буквально за считаные часы, так близок, как до него не был ни один человек в мире. А Сергей шел рядом и больше ничего не говорил, а только смотрел на нее и улыбался.
Незаметно они подошли к метро.
– Ну, – нерешительно произнесла Марина, – ну пока, что ли?
– Пока, – так же тихо ответил Сергей, но оба не тронулись с места.
Наконец, точно повинуясь чьему-то стороннему приказу, действуя точно не
