Нежный лед - Вера Мелехова
Мобильный сдох. Доигрался болван, все глаз не мог оторвать от своих квадруплов, так радуйся теперь! Ни GPS, ни мобильного с Интернетом. Зато… на пассажирском сиденье белый листок с одним-единственным понятным словом – Google, остальное по-русски. Майкл русских букв не знает. Майклу что по-русски, что по-древнегречески. Или на шумерском, на глиняной табличке. Листочек, однако, не простой, а золотой. Как в русской сказке про курочку Рыбу или как-то похоже (имена из русских сказок почему-то плохо запоминаются). Листочек – распечатка маршрута! Лысенков ехал из Олимпийского парка в сумасшедший дом, Майклу – обратная дорога. Читай с конца. И все в порядке.
С тем, что «мерседес» подвернулся, повезло исключительно. Пешком до Олимпийской деревни дойти невозможно. Пока дойдешь, так устанешь, что кататься не сможешь. Кроме того, в пижамных штанах по городу особенно не погуляешь. Хорошо, что на Майкле дубленка и шапка. Ушанка, он о такой с детства мечтал! А как ехать он уже, можно считать, разобрался. На лысенковском листочке шесть раз указана дорога М27. После нее идут стрелочки то вправо, то влево. Значит, эта самая М27, скорее всего, хайвей. По ней до Олимпийского парка и нужно ехать. А в самом парке никакой GPS не нужен. И так все видно. В Калгари тоже Олимпийский парк имеется, построили в прошлом веке к Олимпиаде восемьдесят восьмого года. Посреди парка широкая аллея: Canadian Olympic Road – Олимпийская дорога Канады. Когда Майкл совсем маленький был, мать часто возила его в Олимпийский парк на санках кататься. Ей название нравилось.
…Погони, однако, нет. Почему бы это? Майкл немного успокоился.
Глава 217
Лысенков тоже. Лысенков тоже успокоился. Сначала он сидел в палате за плотно закрытой дверью, никому не жалуясь ни на исчезновение Майкла, ни на исчезновение дубленки с шапкой. Про «мерседес» он еще не знал наверняка, но вполне догадывался. Лысенков все понял и давал Майклу время уйти. Пока врачи не хватятся, он не скажет ни слова. А может, и самому исчезнуть? Нет, исчезнуть нельзя: подумают, что Лысенков Майкла Чайку похитил. Киднеппинг по-английски. Подсудное дело.
Смирно, чинно, тихо и потрясенно Николай Иванович Лысенков сидел за столом и смотрел в окно. «Исполняющий обязанности сумасшедшего, – подумал он о себе, хрюкнул со смеху и сам себя осадил: – На международный скандал нарываешься?»
То, что Майкл здоров и нормален, было яснее ясного. То, что Лысенкова не тронут за его молчание, тоже вполне логично. Единственный пострадавший – главврач. Что делать, такая у главврача работа. Вредная. Не просто ведь клиникой заведует – сумасшедшим домом.
Пока в окно смотрел, Лысенков и алиби себе выработал. Пошел, значит, Лысенков в туалет. Вернулся, а Майкла и нету. «А почему нету?» – якобы спросил себя Лысенков. «А потому, что его на процедуру забрали», – якобы ответил он сам себе. Как процедуру закончат, так и вернут Майкла в палату. А почему дубленки и шапки нет? А потому, что их, наверное, для сохранности санитарка в гардероб унесла. Или в кабинет главного врача, если гардероба нет. Точно!
Ну, вот и хорошо, вот и славненько. Исполняющий обязанности сумасшедшего глубоко и облегченно вздохнул. Странно все-таки. Как настойчиво Провидение (или кто за него?) все вплетает и вплетает в канву его жизни прихотливую ленточку жизни этого мальчика, узкоглазого канадского русского.
Тренерша Лариса Рабин, та еще штучка, оставила его с умирающей и убежала… Очень может быть, что если б Лысенков не вошел, то Нина Чайка не умерла бы…
Лысенков положил локти на стол, голову на локти, закрыл глаза и сделал вид, что спит.
Двоечник он. С последней парты.
Глава 218
Голубой «мерседес» шел мягко. Майкл спокойно вчитывался в распечатку обратного маршрута. С цифрами полный порядок, цифры понятны по определению: весь мир пользуется арабскими. Вот-вот… Великие люди. И никто им роялти не платит! Наоборот, в аэропортах дольше всех проверяют. Что логично. Али-Баба и сорок его коллег-разбойников – не террористы ли? Но за цифры спасибо. Единый мировой стандарт – это здорово! Теперь буквы «км». Это понятно, километры, что же еще? А вот названия улиц проигнорируем. Их читать необязательно, их достаточно просто сопоставлять, выбирать по принципу подобия. На скорости это трудно, невозможно даже, слишком длинные тут названия. Как индийские… Одно название – «ТУАПСИНСКАЯ», другое – «ТРАНСПОРТНАЯ». Не перепутать бы!
Поворот на М27 с той улицы, которая «ТРАНСПОРТНАЯ». Спеллинг следующий: ти, пи, эй, эйч, си, непонятная буква, оу, пи, ти, ач, эй, зеркальная ар. Вот эта улица. Нашел! Поворот через двести пятьдесят метров, затем четыреста метров без обозначений, скорее всего, прямо и… М27! Родная!
Теперь до Олимпийского парка тридцать восемь километров двести метров. По этой самой М27. Главное не свернуть, куда не надо, не сбиться случайно с магистрали. Дорожные указатели здесь абсолютно цивилизованные. Если не выпускать их из вида, то все окей. Что так жарко? Ну и печки в «мерседесах»!
Майкл скинул ондатровую ушанку на пассажирское сиденье. Обожает он это смешное слово – «у-шанка». Похоже на Шри-Ланка… Без шапки, между прочим, лучше обзор.
Включил радио.
«…Любовь похожая на со-о-он!» – орал низкий женский голос. С хрипотцой. Шикарный голос. Майкл тоже стал орать. С наслаждением, прихлопывая в такт по рулю: «Счастливым сделала мой до-о-ом. Но вопреки законам сна-а-а пускай не кончится он-а-а!» И снова заход на истошный вопль. Изумительно!
Погода тем временем переменилась. Солнышко спряталось, будто и не было его с утра, сразу резко стемнело, вскоре пошел снег. Настоящий снег, как в Калгари. Густой, мокрый, тяжелый.
Майкла обогнала полицейская машина. Букв он не знал, прочитать слово «ПОЛИЦИЯ» не мог, но по общему казенному впечатлению, по тому, как нанесены на белый корпус синие буквы, а на синий фон – белые, понял мгновенно: полиция! И фонарик-маячок на крыше.
Машина спокойно проехала мимо. Голубой «мерседес», за рулем которого сидел человек в голубой пижаме, никого не заинтересовал. Пижама-то под дубленкой, а штанов никто не видит. И не увидит, пока Майкл не выйдет из автомобиля. А если его остановят? А если остановят, надо бежать. Документов у Майкла с собой никаких, все в сумасшедшем доме осталось… Может, и обойдется, «пронесет», как Клаудио говорит. Скорость шестьдесят километров в час, ехать осталось километров двадцать. Минутное дело.
Дорога не Амалфи Коаст, конечно, но очень живописна. Справа – море. Черное море в белом снегу. Или это барашки на воде? «Мерседес» въехал во тьму, в короткий сырой тоннель, а когда вынырнул из тоннеля, то море исчезло. Какой-то городишко вместо моря. Пальмы уже в снегу. Как их быстро… Белые шляпки на листьях-волосах. Зелень с проседью. На черной коре – доброкачественные снежные опухоли, растут со скоростью падающего снега. Сезонный каприз субтропиков.
Майкл бывал и в Италии, и в Испании, и в Японии. Юниором еще поездил с Лариской за ручку за казенный счет. Майкл видел много красивых мест и может авторитетно заключить: в России красиво! Может, Лысенков прав? Новая Россия действительно не та, из которой Потапов бежал? И мама…
Глава 219
Ситуация на дороге изменилась. Справа появился громадный грязный грузовик, крытый брезентом, а сзади – явный дурак на вишневом тупоносом автомобильчике, как у альбиноса Иры. Русские зовут эти машины как-то на «жи», Майкл на нервной почве забыл название. Мигает и мигает, идиот! Что Майкл сделать-то может, куда ему перестраиваться? Два ряда всего на дороге, в левом ряду Майкл, в правом – грузовик. Мигай, не мигай, дорогу уступить не могу, да и знак висит – шестьдесят километров в час максимум. Дурак на своем «жи» совсем совесть потерял, на клаксон жмет. Майкл превысил скорость. С волками жить – по-волчьи выть. Сейчас он обгонит грузовик и даст нетерпеливому «жи» дорогу. Странный звук! Неужели задел? Не может быть! Майкл резко увеличил скорость, уходя от грузовика.
