Шоссе Линкольна - Амор Тоулз
— Это надо было видеть, — сказал Таунхаус однажды ночью в Салине, когда они с Эмметом лежали в темноте на своих койках. — Я в своем праздничном воскресном костюме, почти такого же синего цвета, как машина, Кларисса в ярко-желтом платье с вырезом на полспины. Этот «скайларк» разгонялся с нуля до шестидесяти миль за четыре секунды, но я ехал на двадцати, чтобы помахать всем знакомым — да и незнакомым тоже. Ехали по Сто двадцать пятой мимо всех этих модников у гостиницы «Тереза», и театра «Аполло», и джаз-клуба «У Шоумена»; у Бродвея я разворачивался и ехал обратно. На каждом круге Кларисса придвигалась все ближе, пока ближе стало уже некуда.
В конце концов Кларисса сама предложила поехать к мавзолею Гранта и встать под вязами — там они и пользовались укрытием теней, пока их не осветили фары патрульной машины.
Оказалось, что владельцем «скайларка» был один из модников у театра «Аполло». Учитывая, как усердно Таунхаус и Кларисса махали встречным, найти их в парке не составило труда. Пару разлучили: один из патрульных отвез Клариссу на «скайларке» домой, а второй усадил Таунхауса на заднее сиденье черно-белой полицейской машины и отконвоировал в участок.
До этого Таунхаус никогда не привлекался и как несовершеннолетний мог бы отделаться суровым выговором — если бы сдал близнецов. Но Таунхаус крысой не был. Когда полицейский спросил его, как он оказался за рулем чужой машины, Таунхаус ответил, что прокрался в офис мистера Гонсалеса, снял с крючка ключи и угнал машину, пока никто не видел. Так вместо сурового выговора он получил год в Салине.
— Идем, — сказал он Эммету.
Они прошли через дорогу и мимо офиса, где мистер Гонсалес говорил по телефону, и вошли в мастерскую. В первом отсеке стоял «шевроле» со вмятиной сзади, а во втором — «роудмастер» с покореженным капотом, как будто приехали сюда с одной аварии. По радио передавали танцевальную мелодию, которая на слух Эммета ничем не отличалась от той, что играла у мужчин с домино, хоть он и понимал, что это наверняка другая.
— Пако! Пико! — позвал Таунхаус, перекрикивая музыку.
Братья в грязных комбинезонах показались из-за «шевроле», вытирая руки тряпками.
Если Пако и Пико и правда были близнецами, по виду их сказать этого было нельзя — первый был высоким, худым и вихрастым, второй — крепким и коротко остриженным. Семейное сходство проявлялось, только когда их губы разъезжались в широкой белозубой улыбке.
— Это тот самый друг, о котором я вам говорил, — сказал Таунхаус.
Братья повернулись к Эммету с той же широкой улыбкой. Затем Пако кивнул в сторону дальнего конца гаража.
— Она там.
Эммет и Таунхаус пошли за близнецами к последнему отсеку, где стояла машина, накрытая брезентом. Вдвоем они сдернули ткань — под ней оказался нежно-голубой «студебекер».
— Это моя машина, — сказал Эммет удивленно.
— Она самая, — ответил Таунхаус.
— Как она здесь оказалась?
— Дачес оставил.
— Она на ходу?
— В общем, да, — сказал Пако.
Эммет покачал головой. Дачес делал, что хотел, где хотел и когда хотел — и объяснению его действия не поддавались. Но, раз машина вернулась к Эммету в рабочем состоянии, искать смысл в поступках Дачеса необходимости не было.
Бегло осмотрев машину, Эммет остался доволен тем, что царапин на ней не прибавилось. Но открыл багажник — и мешка с вещами там не нашел. Хуже того: он приподнял накрывавший запаску войлок, и конверта там тоже не оказалось.
— Все в порядке? — спросил Таунхаус.
— Да, — ответил Эммет и с тихим щелчком закрыл багажник.
Обошел машину, взглянул в кабину сквозь ветровое стекло и повернулся к Пако.
— Ключи у вас?
Пако посмотрел на Таунхауса.
— Да, у нас, — сказал Таунхаус. — Но есть еще кое-что.
Он не успел объяснить подробнее, потому что с порога мастерской раздалось злое:
— Какого хрена?!
Эммет предположил, что это мистер Гонсалес, раздраженный бездельем сыновей, но, обернувшись, увидел идущего к ним Мориса.
— Какого хрена, — повторил Морис медленнее, выделяя каждое слово.
Таунхаус тихо объяснил Эммету, что это его двоюродный брат, подождал, пока Морис дойдет до них, и только тогда снизошел до ответа.
— В чем дело, Морис?
— Отис сказал, ты ключи ему хочешь отдать, и я просто поверить не мог.
— Теперь смог?
— Но машина — моя.
— Твоей она никогда не была.
Морис изумленно уставился на Таунхауса.
— Ты же видел, как этот шизик кинул мне ключи.
— Морис, — сказал Таунхаус, — ты всю неделю у меня поперек горла стоишь — и знаешь, с меня хватит. Давай ты перестанешь путаться под ногами, пока не пнули?
Морис сжал зубы, зло взглянул на Таунхауса, отвернулся и ушел прочь.
Таунхаус покачал головой. Потом, назло Морису, нахмурился с таким видом, словно пытался вспомнить, о чем таком важном и взрослом говорил, пока его так бестолково не перебили.
— Ты хотел рассказать ему про машину, — подсказал Пако.
Таунхаус вспомнил, кивнул и снова повернулся к Эммету.
— Я вчера сказал полицейским, что не видел Дачеса, но они, похоже, не поверили. Сегодня утром приезжали опять, опрашивали людей в округе. Вроде: не видел ли кто двух белых парней — у меня на крыльце или за рулем голубого «студебекера».
Эммет на миг закрыл глаза.
— Именно, — сказал Таунхаус. — Во что бы Дачес ни влез, влез он туда, похоже, на твоей машине. И раз замешана твоя тачка, рано или поздно полиция решит, что и ты замешан. Поэтому я упрятал ее сюда, а не оставил на улице. Но есть и другая причина: когда дело доходит до покраски, братьям Гонсалес нет равных. Правда, парни?
— Los Picassos, — ответил Пико, и это было первое, что он произнес за всю их встречу.
— Когда мы над ней поработаем, ее мать родная не узнает, — сказал Пако.
Братья засмеялись, но поняли, что ни Эммет, ни Таунхаус не смеются с ними, и затихли.
— Сколько это займет?
Братья переглянулись, и Пако пожал плечами.
— Если начнем завтра и дело пойдет хорошо, то закончим к… понедельнику?
— Sí, — кивнул Пико. — El lunes.
Снова задержка, подумал Эммет. Но, раз конверта нет, то, не повидавшись с Дачесом, из Нью-Йорка все равно не уехать. А по поводу машины Таунхаус прав. Если полиция ищет голубой «студебекер», ездить на таком опасно.
— К понедельнику так к понедельнику, — сказал Эммет. — И спасибо вам.
Когда они вышли из мастерской, Таунхаус вызвался проводить
