Гумус - Гаспар Кёниг
Легко говорить такое, если ты только что закончил АгроПариТех!
Скорее наоборот. Это смело. Никто уже не захочет взять их на работу.
Возможно, у них есть средства, чтобы жить, не работая. У меня нет.
За время учебы в Париже Кевин научился в случае необходимости пользоваться аргументом социально-экономического неравенства, этим оружием массового поражения, разрушающим любой диалог.
И нужно будет переговорить о дождевых червях. У меня есть план.
У меня тоже!
Когда Артур подошел, чтобы сесть рядом, Кевин вздохнул с облегчением. Значит, его друг не собирался захватывать трибуну вместе с «несогласными».
– Ты был прав, – шепнул Артур, – они действительно похожи на избалованных детей.
Со сцены ректор обратился к новоиспеченным агроинженерам, называя тех «талантами устойчивой планеты».
– Какой бред, – проворчал Артур. – Планета не может быть устойчивой или неустойчивой. Она просто существует.
– Остынь.
Кевин положил руку ему на плечо. Артур послушно опустился в кресло. Тем временем на сцене появился бывший выпускник, лет на десять постарше нынешних, в джинсах и с узкой повязкой на голове, и принялся расхваливать разработанный им умный зонд для анализа почвы. К микрофону докладчик вышел крупным решительным шагом, бросая на публику победоносные взгляды, как, вероятно, его учили во время тренингов для TED Talks – американских конференций, больше похожих на моноспектакли и призванных не столько убедить зрителей в уникальности излагаемой идеи, сколько позабавить их. «Зонд Soltech позволяет отслеживать состояние почвы в режиме реального времени и дает рекомендации в зависимости от стадии роста растений. Объемная влажность, уровень кислотности, количество света и даже плотность – анализируется все». Далее последовала демонстрация слайдов с улыбающимися лицами бородатых фермеров, возделывающих зерновые культуры и выглядящих вполне аутентично, если бы не имеющиеся в распоряжении каждого из них новейшие модели Mac Pro, позволяющие мониторить состояние посевов, не выходя из гостиной. «Дело даже не в количестве удобрений, – отважился заявить докладчик, – а в том, чтобы ввести нужную порцию в нужное время». На экране замелькали графики, отображающие повышение урожайности на фоне сокращения количества используемых химикатов. «Когда эти кривые пересекутся, мы победим!» Кевин услышал, как Артур прыснул со смеху. Сам он нашел идею интересной, хотя и старался не показывать этого.
«Наша цель, – звучало со сцены, – состоит в том, чтобы максимально улучшить качество жизни фермеров. Им больше не придется каждое утро совершать многокилометровые поездки по полям, чтобы зондировать почву. Soltech более точен и надежен, чем человеческий глаз. Лучшие знания об окружающей среде для более ответственной обработки почвы!»
– И, разумеется, ни слова о дождевых червях, – проворчал Артур. – Какой смысл следить за уровнем кислотности, если ты не в курсе, сколько у тебя люмбрицид на квадратный метр?
С научной точки зрения, признал Кевин, у этого зонда есть серьезные недостатки. Качество почвы нельзя свести к набору параметров. Оно зависит от тысячи факторов, от миллионов микроорганизмов, которые до сих пор в массе своей неизвестны. Как неоднократно отмечал Марсель Комб, сегодня никто не в состоянии проанализировать биофизические и химические свойства горстки земли. Именно в связи с данным фундаментальным неведением особое значение приобретает человеческая интуиция – продукт долгой эволюции, выходящий далеко за пределы нашего разума, представляющего собой лишь верхушку айсберга в темном океане бессознательного.
– Ему надо будет изобрести и радар для червей, – полушутя заметил Кевин.
– Я уверен, что храбрые черви сожрут его умный зонд.
Кевин знал об идеях Артура и следил за их развитием. Начиная с памятного вечера на улице Гей-Люссака тот с головой погрузился в вопросы инокуляции дождевых червей. Разговор с Анной послужил отправной точкой, и мало-помалу Артур вошел во вкус. То, что началось как мимолетная интрижка, превратилось в призвание. В короткие сроки он прошерстил немногочисленные публикации по теме: список литературы не превышал и нескольких страниц. Великие открытия еще только предстояло совершить; у Артура создавалось впечатление – столь редкое в нынешние искушенные времена, когда, казалось бы, все вокруг изучено вдоль и поперек, – что он попал на совсем недавно открытый континент, где редкие первопроходцы лично знают друг друга. В отличие от большинства своих товарищей, которые вступали в научные сообщества, насчитывающие десятки тысяч экспертов, и вымаливали оставшиеся крупицы неисследованных тем, Артур без труда получал доступ на лучшие конференции. Там всегда собирались одни и те же люди: десяток-другой специалистов, осознающих свою маргинальность, но убежденных, что они идут в авангарде научного прогресса. Человечество торопливо ринулось осваивать небесные выси, а его знания о бренной земле по-прежнему находились в зачаточном состоянии.
По мнению Артура, никогда не упускавшего возможности поразить Кевина очередной заумной цитатой, дождевые черви опровергали утверждение Жана де Лабрюйера о том, что «все давно сказано и мы опоздали родиться, ибо уже более семи тысяч лет на земле живут и мыслят люди»[9]. Как бы не так! За семь тысяч лет люди так и не научились смотреть под ноги.
После магистерской стажировки, посвященной вопросам распада органических веществ, Артур поступил в аспирантуру бывшего НИИ сельского хозяйства, недавно в угоду моде переименованного в Национальный научно-исследовательский институт агрономии, окружающей среды и производства продуктов питания. На протяжении ближайших трех или четырех лет он будет ставить эксперименты по репопуляции дождевых червей. Анна пришла в восторг от темы его диссертации: «Агрономические решения в рамках агроэкологического подхода: восстановление почв методом инокуляции люмбрицид». Однако лишний раз упоминать о дождевых червях Анна избегала. Экофеминистское движение, к которому она примкнула в институте, боролось главным образом за справедливое разделение домашних обязанностей и против вырубки лесов в Амазонии. Дождевые черви, пусть и гермафродиты, не входили в их программу.
– Я нашел себе землю, – объявил Артур, который, похоже, читал мысли Кевина.
– По-настоящему мерзкую землю, где ты сможешь творить чудеса?
– Да, именно такую. Далеко ходить не пришлось. Я же рассказывал тебе о бабушке и дедушке?
– Я думал, они умерли.
– Да. Но до этого у них была ферма в Нижней Нормандии.
– Я не знал. Ты просто говорил мне, что проводил каникулы в деревне.
Кевин почувствовал легкое разочарование. Земля и животные были уделом его родителей. Не самая печальная, но и не самая завидная участь, от которой Артур, как считал Кевин, по воле звезд был избавлен.
– Я не очень горжусь этой семейной историей, – продолжал Артур. – Дедушка, как и все прочие, занимался
