Почтальонша - Франческа Джанноне
– Это месса так на него повлияла, – иронично заметила Анна, осторожно забирая ребенка из рук мужа. Карло, расхохотавшись, попытался обнять ее сзади и поцеловать.
Анна, смеясь, попросила его прекратить, чтобы не разбудить Роберто. Но, уложив сына в кроватку, она сама крепко обняла Карло и подарила ему долгий поцелуй – за всю жизнь так целовала его только она.
Дымящиеся трофье[5] с песто уже стояли на столе, но в это воскресенье им пришлось есть их остывшими.
* * *
На Феррагосто[6] жара стояла с самого утра. Анна проснулась вся в поту и сдвинула на лоб черную шелковую маску, которая закрывала ей глаза. Карло в постели уже не было. Через мгновение она услышала, как он напевает что-то за закрытой дверью ванной – он всегда так делал, когда брился. Она поднялась с кровати, села у туалетного столика, взяла с мраморной столешницы щетку и расчесала волосы, глядя в большое овальное зеркало в раме из красного дерева. Потом погладила по щеке сына, безмятежно спящего в своей кроватке, и спустилась на кухню. Налила в ковшик молока и слегка подогрела его – недолго, всего минуту, чтобы оно стало слегка теплым, как она любила. Налила его в чашку и вышла с ней в садик. Устроившись на скамейке в тени гранатового дерева, Анна подобрала хлопковую белую ночную рубашку, поджала коленки к груди, обнажив тонкие розовые лодыжки, и перебросила на один бок длинные распущенные волосы. Крепко держа чашку обеими руками, она задумчиво сделала первый маленький глоток. Где она была в прошлом году в этот день? Роберто было всего несколько месяцев, и Карло вывез их на пикник в окрестностях Пиньи. Они пообедали, сидя на расстеленном покрывале в лесной прохладе, которую она так любила, где не слышалось ни единого звука, кроме стрекотания сверчков и щебетания птиц. Потом Карло достал из бумажного пакета пишаделу – ее любимый вид фокаччи – и они разделили ее пополам.
Анна провела рукой по мокрой от пота шее. Невероятно, сказала она себе, я продолжаю потеть даже в тени… Она со вздохом откинулась на спинку скамейки и сделала еще глоток молока. Агата не появлялась уже несколько дней, подумала она. Не то чтобы ее это огорчало, ни в коем случае. В определенном смысле Анна даже испытывала облегчение оттого, что невестка ослабила хватку. Но уж очень внезапно она исчезла. Может, обиделась на то, как ответила ей тогда Анна? Но ей самой ее слова вовсе не показались грубыми. Неделей ранее Агата заявилась к обеду и принесла фриттату[7] с сухарями и мятой.
– Агата, спасибо тебе большое. Это очень мило с твоей стороны. Но я хотела бы сама готовить для своей семьи, – сказала она ей.
Что в этом было плохого? Она не сказала ничего обидного!
– Доброе утро, любовь моя, готова ехать на море? – В сад вышел Карло, благоухая ментоловым лосьоном после бритья. Он наклонился, чтобы поцеловать жену, и провел рукой по ее волосам.
– На море? Но у меня даже купальника нет, – запротестовала она.
– Ничего страшного! Что-нибудь придумаем. Не будем же мы сидеть здесь, умирая от жары, – весело ответил он.
– И как же мы туда доберемся, позволь спросить?
– На автобусе. Он отправляется ровно через пятьдесят минут, – объяснил он. – Антонио, Агата и Лоренца ждут нас на площади.
– Ты уже все устроил… А почему я ничего об этом не знала? – напряглась Анна.
– Потому что я хотел сделать тебе сюрприз! Будет весело, вот увидишь. Спокойно заканчивай завтракать, а я соберу Роберто.
Автобус отъехал от площади Кастелло с получасовым опозданием: желающих уехать было так много, что они расталкивали друг друга, пытаясь протиснуться внутрь. Бурное возмущение со стороны тех, кому не хватило места, заставило водителя пообещать, что он сразу же вернется за второй партией пассажиров.
– В баре для каждого из вас оплачено по стаканчику лимонада, – объявил Карло тем, кому предстояло остаться. – Освежитесь немного, пока ждете следующий рейс.
И под восторженные возгласы поднялся в автобус.
– Ты слышал? Этот синьор угощает нас лимонадом, – сказала какая-то молодая женщина сынишке, который капризничал из-за жары, сидя у нее на руках.
– Я не поняла – ты что, за всех заплатил? – спросила Анна.
– Конечно, – ответил Карло, усаживаясь рядом с ней. И с улыбкой помахал ребенку в окно.
Она посмотрела на него в замешательстве.
– Но зачем?
– Как это зачем? Это проявление любезности. Ведь этим беднягам придется ждать под палящим солнцем.
– Да, но тебе-то какое дело? Они что, сами не могли купить себе лимонад?
Карло пожал плечами.
– У нас тут так принято. Мы всегда так делаем.
– Может быть. Как по мне, это довольно глупый способ выбрасывать деньги на ветер.
– О деньгах не беспокойся, любимая, – успокоил он Анну, коснувшись ее колена. – Их у нас достаточно.
– Но это не повод их транжирить, – возразила она.
– Тетя, я хочу сидеть рядом с тобой, – вмешалась Лоренца, высунувшись с сиденья позади них.
Карло потрепал ее по щеке.
– Ну хорошо, – сказал он поднимаясь. – Но только в этот раз, ладно?
И, подмигнув племяннице, пересел на ее место рядом с Агатой, которая обмахивалась черным кружевным веером. Антонио, с головой погруженный в чтение, сидел в другом ряду рядом с парнем, который смотрел в окно, прижавшись носом к стеклу.
Ближайший пляж, Сан-Фока, находился всего в нескольких километрах от города, но там было так шумно и многолюдно, что у Анны возникло желание сесть обратно в автобус и вернуться в тихое спокойствие своего садика с гранатовыми деревьями.
– Подержи, пожалуйста, ребенка, – попросила она Карло, передавая ему Роберто.
– Все хорошо, любимая? – заволновался тот.
Анна не ответила. Она надела соломенную шляпу, которую захватила с собой из дома, взяла за руку Лоренцу и пошла вместе с ней по горячему песку в поисках свободного места. Задача казалась невыполнимой: везде кто-то лежал и загорал, дети с ведрами и лопатками строили замки из песка, взрослые играли в мяч, размахивая обтянутыми кожей деревянными ракетками. В конце концов им все же удалось отыскать незанятый клочок пляжа: Карло и Антонио сели спиной к спине, а Анна и Агата, посадив детей в середину, пристроились рядом, вытянув ноги.
Анна чувствовала себя пленницей этой удушающей жары и кишащего повсюду многоголосого человеческого роя. Ей докучали даже звуки диалекта, этого все еще совершенно непонятного ей языка, со всеми его «U» на конце слова и «Z», которые выскакивали в самых немыслимых местах. Но никто из ее спутников не обращал на это никакого внимания. Все, кроме нее, казалось, были абсолютно счастливы здесь находиться.
Карло вдруг встал и снял с себя рубашку и брюки, под которыми оказались купальные шорты в бело-синюю полоску до середины бедра. – Пойду окунусь, – объявил он. – Кто со мной?
– Я. Не могу больше, мне пора охладиться, иначе я расплавлюсь, – пожаловалась Агата, продолжая обмахиваться веером. – Лоренца, пойдем с нами, тебе надо намочить голову, чтобы плохо не стало, – добавила она, вставая. Агата сняла с дочери футболку, и та осталась в желтом купальном костюме с шортиками.
– Тетя Анна, пойдем с нами, – взмолилась Лоренца.
Анна погладила ее по голове и сказала, что пока предпочитает остаться
