Все их деньги - Анна Теплицкая
Но в нашем с Пашкой кабинетике всё было устроено по-другому. На столе свалена работа – неряшливо разбросаны протоколы. Только работай, набирай и распечатывай, упаковывай бумагу в пластиковые файлы и отдавай руководству, но нам было не до того, мы молча пили чай, дремали, иногда поглядывали в телевизор. Часов в восемь утра в кабинет пришла полноватая дама с красивыми нарисованными бровями, бросила на меня быстрый взгляд. Я не растерялся и подмигнул. Она приподняла брови и сама сделалась похожей на вопросительный знак, перекинулась парой слов с Пашкой, взяла жиденькую папку с документами и ушла.
В кабинете время текло по-другому, громкие настенные часы мерно отсчитывали секунды. Низликин явился в два часа дня, осмотрелся и сказал, что ко мне посетитель. Президент вошел тихо и протянул руку, которую я боязливо пожал.
– Ну как ты?
– Бывало и лучше, но ничего. Я – мужчина с эксклюзивными стальными яйцами, но меня закрыли по девяносто первой до предъявления обвинения на двое суток.
– Да знаю я уже всё, Антон, – устало сказал Президент. – Выйдешь через два дня, с арестом или нет, но сразу скажу, шансов на то, что тебя отпустят домой, не предъявив обвинения, мало. Практически нет. Обязательно постараются что-то предъявить. Скорее всего, изберут мерой пресечения домашний арест и содержание под стражей. Пару месяцев у нас есть, пока дело идёт, пока следователь не выйдет с ходатайством в суд.
– А что мне предъявляют-то? Наверное, я никогда не пойму, какая связь между жизнью духовной и сексуальной. Высокодуховные люди могут отличаться радостной аморальностью и, наоборот, блюдущие абсолютный целибат могут быть при этом абсолютными моральными уродами. Мир так ригористичен…
– Ты вправду хочешь сейчас говорить об этом? – Президент как-то сразу подавил зачатки нашего зарождающегося экзистенциального разговора, и я сник. – Можно же вести себя в пределах нормы? Как вы все у меня любите выходить за рамки системы.
– Изъясняешься вполне в духе кантовского нравственного императива.
– Давай к делу. Не волнуйся, мы тебя не оставим. Ты же мой лучший друг, у меня вас осталось четверо всего.
– Спасибо, – сказал я.
– Обвинения разные: незаконный сбыт психотропных веществ, изготовление и оборот порнографии и, самое неожиданное для меня, – финансовые махинации, проведённые через вашу с Толей галерею изобразительного искусства. У ментов есть информация, что в галерее отмывались бюджетные деньги через субподряды. У них есть схемы финансового мониторинга, я предполагаю, что почти все. Они раскрыли конечных бенефициаров, которые, в свою очередь, через «дочек» управляли основными активами.
Я на секунду лишился дара речи. Готов был стоя поаплодировать сыну и его творческому подходу организации продаж предметов искусства, а потом убить себя за то, что не досмотрел. Президент истолковал моё молчание по-своему:
– Да, это плохая новость. Нам не нужны репутационные потери, они обычно конвертируются в финансовые. Я посоветовался с нашими юристами, все в один голос твердят, что по документам Компанию придётся покинуть.
– Да я и сам понимаю. Ничего, такое время, – потом я помолчал и добавил. – Бывало, я вытирал, бывало, мной вытирали.
Несмотря на ситуацию, Президент не удержался от улыбки:
– Антон, ну ты даёшь… – и тут же посерьёзнел. – Будем смотреть по обстоятельствам, сейчас надо как-то затаиться на первое время, поедешь с Рудольфовной отдохнуть, поживёшь в Европе с Толиком и Давидом.
– С ними не поеду. Если у меня есть право выбирать, то лучше на Бали – в Мекку просветления и духовного роста или в Майями.
– Не важно, дело твоё. Пока план такой: мы заплатим тысяч сто долларов для домашки, пока дело не направится в суд.
Из-за этого разговора у меня появлялось всё более тяжёлое и неприятное ощущение в желудке и желание почистить зубы, но я этого старательно не показывал. Президент продолжал:
– После того, как тебя выпустят, ты всё время будешь под домашним арестом. Подумаем, какую линию поведения тебе выбрать, как оправдываться, но это потом, это уже дело десятое.
– А сейчас что?
– Посиди тут. Тебе это полезно.
– Егор…
– Даже в полигамии надо знать меру.
Глава сорок четвертая. 2024. Михеич
Взявшись за петли TRX, я делаю в наклоне упражнения на мышцы спины, подтягиваюсь, отвожу плечи назад и свожу лопатки. Всего несколько подходов, делаю тягу то одной рукой, то другой поочередно для проработки рельефа мышц спины. Я уже понял, что пара тренировок в неделю эффективней увеличивает мышечную массу, чем четыре тренировки в месяц.
«Теперь ты на гармошке», – сказал мой тренер. Это значит тотальная сушка, белок в промышленных масштабах… Либидо как бешеное, хочется теперь всегда.
Оглядываясь, я вижу молодого парня, делающего тягу на низком блоке сидя, одну воинствующую бабцу, которая работает на мешке как на олимпиаду, симпатичную деваху с прыгающим силиконовым бюстом на велотренажёре. Она приподнялась над сидением и отклячила задницу в плотно обтягивающих леггинсах, она ею виляет из стороны в сторону и мешает мне сосредоточиться. На неё пялюсь не только я, а ещё какие-то моложавые уроды около стойки для штанг.
Здесь мало людей из-за огромной стоимости спортзала, он самый-самый в Москве и стоит порядка трёх тысяч баксов в месяц.
Сначала я просто хотел запустить у себя нормальный обмен веществ, а потом втянулся и понял, что проблема полных людей – это не тяжёлые кости и плохая генетика, это всегда глубокие комплексы. Жир уродует всех и всегда, здесь нет исключений.
Нормальная получилась разминка на пятнадцать минут, теперь надо делать упражнение на квадрицепс – жим ногами, так можно локально нагрузить любую мышечную группу нижней части тела. Если нарастить четырёхглавую мышцу бедра, то она будет круто сжигать жир. Я подошёл к тренажёру, от него исходит еле заметный запах металла и пота, и это возбуждает. Ноги крепко зафиксировал на платформе, главное, не перенапрячь правое колено – всё чаще даёт о себе знать юношеская травма, оно опасно похрустывает при сгибании, порванные кресты.
Погнали, чёткие движения по коротким амплитудам. Три, четыре. Следить за дыханием, вены напрягаются и проступают сквозь кожу. Семь, восемь. Главное, правильная техника, я её ставил год или около того, мышечную память не обманешь.
Чувствую капли пота, стекающие
