Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
Тут-то Марина и заметила, что Светка беременная, и немедленно прониклась к ней сочувствием. Одни ее вздувшиеся на голых ногах вены чего стоили! Да и живот-то какой огромный! Неужто же и у Марины такой будет?
Светку Маринин ответный взгляд отнюдь не порадовал. Она так же, как только что Марина, придирчиво оглядела на всякий случай себя, но все ее в собственном облике удовлетворило. Тогда она крикнула:
– Ну, чего уставилась или никогда беременных не видела? Ты, я чую, тоже скоро с прибавлением будешь!
– А что, разве уже заметно? – ахнула Марина, искренне удивившись.
– Да нет, не то чтобы. – Светка задумчиво сплюнула себе под ноги. – Только вот… Корнями ты будто проросла вся. Да ты иди, иди себе – чего стала? Ты ж к Введенским шла, так и иди себе. Чай, подружка-то твоя тебя давно дожидается. – И Светка захохотала, точно сказав что-то остроумное, на самом же деле – чтобы скрыть неловкость. С ней же никто обычно не разговаривал. В смысле по-человечески.
– Спасибо, не беспокойтесь, сейчас пойду, – вежливо сказала Марина.
Светка бормотнула что-то себе под нос, швырнула сигарету в лестничный пролет и, громко хлопнув решетчатой дверью чердака, удалилась, шаркая разношенными тапочками и ворча, что в доме жить становится невозможно.
«Интересно, – задумалась Марина, – а вот бомжи эти – они-то как сюда попадают? У них что, свой ключ есть или им открывает кто-нибудь?»
Аня встречала ее в огромной полутемной, увешанной картинами и зеркалами прихожей. На ней были узкие черные бриджи и какая-то совершенно умопомрачительная длинная сиреневая блуза.
– Привет! – сказала Марина, с замиранием сердца целуя ее в щеку. – Это тебя в Америке так приодели?
– Ага. – Аня вернула ей поцелуй.
Девочки порывисто обнялись, буквально повиснув друг у друга на шее. Похоже было, что первое мгновение было нужно каждой из них для того, чтобы убедиться, что перед ней в самом деле именно ее лучшая подружка, а не кто-нибудь другой, совершенно новый и незнакомый. На первый взгляд все было в порядке. Это и в самом деле Марина, а перед ней и в самом деле Аня.
– Ну, подружка, и хороша же ты стала! – Аня оглядела Марину и восхищенно прицокнула языком.
– А ты! – И обе они счастливо засмеялись.
– Маринка, но ты же совершенно не похожа на беременную! Ты меня не разыграла часом, по телефону?
– Увы. – Марина счастливо улыбнулась, чувствуя внутри себя знакомые легкие толчки.
– А незаметно.
– Ну еще будет заметно, я думаю.
– Сколько у тебя?
– Да всего четыре месяца, пятый только-только начался.
– Должно быть уже заметно, – тоном знатока произнесла Аня. Она затащила Марину в свою комнату, поставила ее перед трюмо, и они вдвоем долго рассматривали Марину со всех сторон и сошлись под конец на том, что кое-что все-таки заметно, хотя, конечно, если не приглядываться…
– В общем, ты думаешь, в школе завтра сойдет? – на всякий случай уточнила Марина.
– А ты все-таки собираешься появиться в школе? – Аня округлила глаза в притворном изумлении. – Они мне там сказали, что уж и забыли, как ты выглядишь.
– Ну так тогда они тем более ничего не заметят! – И обе они весело засмеялись.
«Здорово! – думала с облегченьем Марина. – Это и в самом деле Аня. Моя Анечка, не кто-нибудь! Прям непонятно, и как только я жила без нее так долго?»
Ответ, разумеется, напрашивался сам собой: событий было так много! Вот если бы Марина вместо всего этого просто ходила бы как приличная девочка каждый божий день в школу – у-у-у, тогда бы она сошла с ума от тоски!
– Ну, рассказывай, – весело проговорила Аня, когда они уселись наконец вдвоем на угловом диване в их чудесной, целиком отделанной деревом кухне. И стены здесь были деревянные, и потолок, и даже пол был деревянный, и, боже, как приятно было ступать по лакированным, чуть теплым, казавшимся живыми доскам! Совсем не то, что по вечно холодному и какому-то словно бы липкому линолеуму.
Они сидели вдвоем и пили какой-то безумно вкусный, привезенный из Америки кофе. Аниных родителей дома не было, во всяком случае, Аня объявила, что весь вечер в их с Мариной распоряжении и вообще было бы здорово, если бы Марина осталась здесь ночевать. «В конце концов, я тебя просто не выпущу, надо ж нам когда-нибудь наговориться вдосталь!»
Но вот кофе был разлит и даже наполовину уже выпит, а разговор как-то, можно сказать, и не начинался.
– Ну, рассказывай сперва ты.
– Нет, сначала ты!
– В конце концов, кто из нас был за границей?
– А кто из нас собирается замуж?
Марина не выдержала первой.
– Послушай, – сказала она, – Ань, ну это ж просто нечестно! Я тебе все-таки кое-что уже выболтала. А ты мне пока, можно сказать, ни полслова. Я же вижу, что-то у тебя там в этой Америке произошло. Ну так колись уже наконец!
– Видишь ли, – осторожно и без большой охоты, явно подбирая слова, проговорила Аня, – ну что, собственно… Ну Америка как Америка, тряпки, во всяком случае, точь-в-точь такие же серые, как у нас.
– Какие тряпки? – не поняла Марина.
– Да вот которыми пол моют или со стола, к примеру, вытирают. – Аня машинально схватила тряпку и смахнула ею со стола крошки. – Да вообще много чего как у нас. А кое-что даже и похуже.
– Раньше ты как-то по-другому говорила…
– Ну раньше… Раньше я, ну как все туристы, на фасад больше смотрела. Ах витрины, ах магазины, ах стиральная машина буквально в каждом подвале! А сейчас – ну что же, конечно, у Робертсов (так звали семью, куда поселили в этом семестре Аню и где они с Мариной две недели прожили прошлым летом на языковой практике) целый дом, а у нас всего только эта квартира. Но вот честное слово, можешь, конечно, не верить, но мне в ней не тесно!
Марина фыркнула. Анина четырехкомнатная квартира всю жизнь служила для Марины тайным предметом зависти. Нет, дело даже не в количестве комнат – в конце концов, главное ведь, чтобы отдельная комната была лично у тебя, остальное уже не столь важно. Но вот, например, величина коридора – или здесь это уже называется холл? – высота потолков – лет шесть назад, в совсем, можно
