Нежный лед - Вера Мелехова
Майкл уселся у окна, сунул сумку под сиденье, скрутился колобком – спрятался. Белые буквы на черной спине: CANADA, как иголки у ежика, торчат, а лица не видно. Уперся взглядом в темное стекло. Смотрел по касательной, чтобы не видеть собственного отражения – в дурацкой-то шапке! Снять бы ее, положить на пустое сиденье рядом, а самому встать и уйти в другой конец поезда. Просто забыть эту краденую шапку. «На воре шапка горит!» – вспомнил Майкл и ужаснулся.
«На воре шапка горит!» – мама так говорила, ругая Акселя, когда он, собака, воровал хлеб со стола. Странно, пес (при всей его любви ко всякой без разбору человечьей еде) откровенно предпочитает хлеб. Колбасой его не корми, хлеба дай! Аж дрожит при виде хлеба. Мама слегка наказывала Акселя за воровство. Не потому, что жалко, собачьи сухари не дешевле, просто вредно ему, болвану хвостатому…
«На воре шапка горит? Или не горит?» – мама трепала голову Акселя. Кожа на собачьей голове натягивалась, уши выворачивались наизнанку, и он мгновенно становился похожим на китайца, то есть на Майкла, о чем никто никогда не говорил вслух. Ни мама, ни Майкл, ни, разумеется, Аксель. Каким образом на воре могла гореть шапка, Майкл никогда не задумывался. Теперь понял: шапка жгла его, Майкла, лоб и уши, жгла неспроста, а потому что он, Майкл, вор. Докатился.
Трое военных, один маленький, круглый, лет под тридцать, и двое молодых, тощих, прошли по вагону, сели наискосок от Майкла на три красных кресла. Майкл заинтересовался их формой, поднял голову, невольно выпрямился, прижавшись спиной к сиденью.
Форма у русских солдат была «живописной», как сказала бы интеллигентная Флора. На головах зимние шапки. Называются такие шапки смешным русским словом «ушанка». Уши у шапки – как у собаки спаниель – длинные и на завязках, потому и «ушанка». Когда очень холодно, уши можно опустить и веревочки под подбородком завязать. Но тогда сразу глохнешь, наверное? Майкл никогда в жизни такой шапки не имел. Мечтал только, особенно когда маленьким был. Очень хотелось ему такую ушанку, чтобы одно ухо торчком стояло как в русских детских книжках! А что это за значки у них на груди? Большие и круглые. Армейские, что ли? Интересно. В центре вроде бы две птицы. Или одна, но с двумя головами? Майкл не разобрал. На круглых жетонах что-то написано. Род войск, наверное. Серым по синему, по-русски, естественно. Читать по-русски Майкл не умел.
Серым по синему было написано следующее: ПОЛИЦИЯ. Патруль, который Майкл принял за армейский, был обыкновенным полицейским. У старшего чина звякнула рация. Он лениво полез в карман новенькой утепленной куртки. Не форма – Армани или, как его, Долче Кабан: под олимпийский шумок сочинские первыми эту красоту получили! Достал служебный телефон, прочитал текстовое сообщение: «Задержите уклониста. Имя – Майкл. Фамилия – Чайка. Лет – девятнадцать. Лицо азиата, волосы черные. Паспорт канадский. Куртка черная, на спине белые буквы – CANADA. Шарф красный. Фото прилагается».
Из военкомата. Сами не справляются. Куда им без полиции? Старший чин зевнул. Ага! Посмотрел по сторонам. Вагон полупустой, и вроде азиатов только одна престарелая буржуйская парочка. Дорого одетые, сильно пожилые китайцы, а может, японцы, а может, корейцы, кто их разберет? Сидят, взявшись за ручки, как на утреннике в детском садике. Влюбленные старички. Тьфу, в общем. Четыре девицы-красавицы отчаянно флиртуют с двумя пузатыми папиками в дорогущих лыжных костюмах. Чемоданов вокруг них штук сорок. Чё на стеллажи-то не уложили? Боятся, что сопрут? Ну-ну. А в чемоданах чё? Золото-бриллианты? Ну-ну. Черкешенок сидит в лохматой шапке. Проверить, что ли, документы? Хрен с ним, некогда, уклониста надо искать! С канадским паспортом. А это, между прочим, не является прямой обязанностью сочинской полиции. Полицейским больше делать нечего, как военкоматам помогать? Сами бы и ловили… Эх! Кто нас слушает? Патруль встал. Пошел вперед по вагонам. Старший чин внимательно рассматривал пассажиров.
Майкл снова уперся взглядом в свое отражение в окне, в свой позор, в ворованную шапку. Снова ссутулился, колобком скрутился. Белые буквы на черной спине опять выставились напоказ: CANADA…
Полицейский патруль, не оглядываясь, бодро шагал в голову поезда. Сходить им на станции Садок. Как раз хватит времени второй раз весь поезд пройти, каждого пассажира (благо немного их) вприглядку прошерстить и из последнего вагона выйти.
Глава 199
Сойдя на станции Садок, откуда дорога на трамплины, бдительный патруль продолжил рейд. Подлый вор Майкл Чайка, увенчанный горящей на нем шапкой, доехал до конечной станции. Когда пассажиры стали выходить из вагона, вор умышленно замешкался, листая что-то в мобильном. Вышел последним. Шапку забыл в вагоне.
Роза Хутор! Дух захватило от красоты: бурный речной поток взят в каменные оковы набережной, отели европейской архитектуры в сдержанных, без перебора, огнях, тут фронтон подсвечен, там карниз, а вокруг – горы! Могучие. Могущественные… Скромненький такой хуторок.
– Швейцария отдыхает! – громко сказал один из папиков и начал сморкаться.
Девицы восторженно крутили головами, смеялись громче его сморканья. Майкл тоже радостно хохотнул: и от шапки избавился, и на место прибыл!
Час спустя после безуспешных поисков и даже маленького вежливого скандала в одном из отелей, где он по незнанию совершил стратегическую ошибку – заговорил по-русски, Майкл получил первую порцию хваленого (Ларисой и Клаудио) «пренебрежения к своим», которого, впрочем, не заметил. Так сильно был изумлен и разочарован.
Майкл, взъерошенный, вспотевший и голодный, удостоверился с абсолютной точностью: мисс Флора Шелдон, член канадской делегации, ни в одном из отелей Роза Хутор не проживает. И мистер Акар Турасава тоже. Про мистера Синчаука Майкл не спрашивал. Без Флоры Майкл с ним разговаривать не будет, таково решение Клаудио, принятое еще в Калгари и дважды подтвержденное сообщениями в течение перелета.
Пока Майкл летел, Клаудио и Лариска большую работу проводили. Вообще-то, все трое – и Клаудио, и Лариса, и Майкл – надеялись, что еще до прибытия Майкла в Сочи вопрос о замене Дерека Лефорта Майклом Чайкой будет решен положительно. Но, видимо, что-то у Клаудио и Лариски не ладилось. Они даже олимпийских адресов Майклу не прислали, ни Флориного, ни Турасавиного. Это хорошим знаком быть не может. Другого выхода нет, нужно «ориентироваться по местности», как Клаудио говорит. Без компаса.
– Каким идиотом надо быть, чтобы припереться в горы искать фигуристов, когда все катки внизу!
– Тише ты, Ксюха, он по-русски понимает…
Майкл не удостоил Ксюху вниманием. Ксюх на свете много, а Майкл Чайка один. Вышел из отеля «Radisson», не оглядываясь и не извиняясь. Но, вообще-то, обидно. Они что, не узнали легендарного канадского фигуриста?!
На Ксюх плевать. Продолжаем ориентироваться по местности. Если Роза Хутор свободен от канадских спортивных чиновников, значит, остается искать их либо там, где живут члены Международного Олимпийского комитета, либо там, где живут спортсмены. То есть в прибрежном кластере, где, как выяснилось, расположены и все катки. Логично? Отлично.
Глава 200
Мисс Флора Шелдон, член совета директоров Canadian Skating Union, беспечно висела в воздухе на высоте более полутора милей над уровнем моря, наслаждаясь головокружительной красотой. Стеклянную гондолу слегка покачивает? Или кажется? Грузинское вино в прелестном ресторанчике на Роза Плато было чудным, чудным… Прозрачная гондола плывет себе и плывет сквозь могучие леса, запорошенные слепящим снегом. Снег чист, как в раю. Как прекрасен этот мир!
Зимняя птица перемахнула с ветки на ветку, шарахнувшись от гондолы. Эка, в самом деле, невидаль завелась в горах, чудовище проворное: держится кривой лапой за железный канат и летает себе, как паук по собственной паутине. То вверх – к небу, то вниз – к морю. Паук, состоящий из одного только стеклянного глаза. А внутри люди, бедняги бескрылые…
– Горный Курорт «Роза Хутор» находится в шести километрах к востоку от поселка Красная Поляна, на северном склоне горы Аибга…
Милейшая девушка-экскурсовод добросовестно выговаривала англоязычную версию казенного туристического текста. Голосок нежный, искренний,
