Райгород - Александр Гулько
Нюма от такого внимания таял, как пластилин в натопленной комнате. В перерывах между сытными обедами, встречами с друзьями и крепким молодецким сном занимал себя любимым делом – философствовал. Размышлял, как же все-таки удивительно устроена жизнь. Еще совсем недавно он тонул в море проблем: чужбина, неустроенный быт, диплом, госэкзамены, Валя с ее неудобными вопросами… И вот не прошло и месяца, а от прежней жизни не осталось ничего, кроме воспоминаний. И те улетучиваются, как сигаретный дым…
Более того, говорил он себе, а что, собственно, вспоминать? Съемную комнату? Утомительную учебу? Отвязных товарищей? Да ну их всех! Если и было какое-то светлое пятно, то это… Эх, Валя, Валя! Вот ее он запомнит навсегда! Кстати, что бы там Валя про него ни думала, он ей благодарен. За заботу, душевное тепло, за понимание. За потрясающий секс, в конце концов! Как же жалко, что все кончилось! Но, с другой стороны, что он может сделать? Он, может, и хотел бы с нею остаться, но обстоятельства сильнее. Правильно говорит Лина: против судьбы не попрешь. Кстати, Лина… В последнее время она как-то странно себя ведет. Двусмысленно выражается, делает какие-то многозначительные намеки. Будто что-то знает и не хочет рассказывать. Или что-то задумала. Нужно будет с ней поговорить. Хотя не к спеху…
Но Лина считала иначе. Если не принять меры быстро, говорила она себе, неизвестно, как будет развиваться ситуация – вдруг эта Валька окажется настойчивой, как-нибудь доберется до брата, уложит в постель, а потом увезет. Это недопустимо! Нужно действовать, причем быстро и решительно!
Не прошло и недели, как Лина позвонила брату и без предисловий сказала:
– Ручка есть? Записывай!
– Что? – не понял Нюма.
– Имя и телефон, болван!
В следующие пять минут Лина рассказала, что есть некая девушка, зовут Мила, фамилия – Солодарь. Семья приличная: мама из Браилова, папа портной. Учится в мединституте на последнем курсе. Высокая, крепкая, симпатичная. С короткой стрижкой. Самостоятельная, активная. «Короче, сам увидишь», – закончила она описание. После чего продиктовала телефон и велела звонить срочно. Завершая разговор, добавила:
– Смотри, потом будешь всю жизнь жалеть! – И положила трубку.
Нюма не понял: будет жалеть, если не позвонит, или, наоборот, если позвонит. Его так озадачила эта двусмысленность, что он тут же набрал только что записанный номер.
Трубку сняли немедленно.
– Наум? – услышал Нюма низкий женский голос.
– Да! – ответил удивленный Нюма.
– А мне за вас говорили.
– Да?.. – еще больше удивился Нюма.
– А шо говорили, не скажу! – интригующим тоном сообщила Мила и заливисто расхохоталась.
Пока Нюма соображал, как отреагировать, Мила прекратила смеяться и спросила:
– Вы еще родной город помните?
– Да, – ответил Нюма.
– Слушайте, – спросила Мила, – а вы еще какие-нибудь слова, кроме «да», знаете?
– Да, – растерянно ответил Нюма.
– Ну хорошо, мистер Да, все с вами ясно. Давайте встречаться. Например, завтра в шестнадцать тридцать. У меня как раз занятия кончатся. Предлагаю в сквере у клингородка. Знаете, где это?
Нюма хотел сказать, что завтра он в это время занят. И даже был готов рассказать, чем именно. Но почему-то произнес:
– Да-да! Найду!
И осторожно положил трубку.
Было тепло и ясно. Между кустами бузины белели корпуса туберкулезного диспансера. По пыльным дорожкам больничного сквера ветерок гонял первые опавшие листья. Взад-вперед ходили сосредоточенные медсестры и нянечки в нечистых халатах. Пахло карболкой.
На лавочке, недалеко от входа, Нюма увидел Милу, узнал ее по описанию. Рядом сидела такая же коротко стриженная, с крупными украшениями и ярким макияжем женщина средних лет. Вяло беседуя, они беспокойно озирались. Увидев Нюму, оживились. Нюма подумал: не с мамой ли эта Мила пришла на свидание? Приблизившись, убедился – точно! Внешнее сходство не оставляло сомнений.
Нюма подошел, поздоровался. Милина мама бросила на него цепкий оценивающий взгляд. Выждав мгновение, представилась:
– Людмила Исааковна. Санитарный врач. – И добавила: – Я тут случайно проходила…
Нюма, не сдержавшись, ухмыльнулся. Мила досадливо нахмурилась.
– А что такое? – воскликнула Людмила Исааковна. – Уже нельзя ключи передать? А ты, доця, не стесняйся. Расскажи молодому человеку про себя, про то, что ты в мединституте учишься… Мила вздохнула и стала рассказывать. Будто выученный текст читала. Начала с поступления. Сообщила, что ее два года не принимали. Отказ мотивировали отсутствием рабочего стажа. Разъясняли, что преимуществом пользуются украинцы и коммунисты. Дали понять, что с ее фамилией поступить будет непросто. В третий раз семья решила не рисковать. Мама устроила дочь рабочей в убойный цех мясокомбината. Там же спустя полгода Мила вступила в партию. Папа, сшив половину гардероба семье проректора, установил с ним доверительные отношения. На третий год ее приняли.
Мама одобрительно кивнула: мол, все правильно, продолжай…
– Учиться сложно, но интересно, – продолжала Мила. – В группе одни девочки. Есть несколько парней, но все – полные деграданты…
Нюма хотел спросить, что это значит, но не успел. Не делая перерыва, Мила сообщила, что любит (она сказала: «обожает») общественную работу. В частности, как молодой коммунист два лета подряд была командиром стройотряда. Сказано это было с каким-то чрезмерным, избыточным воодушевлением. Задорно помахивая немаленькими кулаками, Мила отрапортовала об успехах. Упоминала какую-то опалубку, толщину штукатурки, кубометры бетона…
«Надо сваливать…» – подумал ошарашенный Нюма. Но в этот момент Милина мама достала из сумки зеркальце и помаду. Двумя быстрыми уверенными движениями густо накрасила губы и скомандовала:
– Ну ладно. Вы тут поговорите, а мне пора!
Встала и пошла. Сделав несколько шагов, обернулась и без смущения добавила:
– Не забудь, доця, шо я тебе говорила!
В тот день Нюма с Милой проговорили полчаса. Потом Мила сказала, что и ей пора. Но если Нюма хочет, он может проводить ее до дома, она не возражает. Нюма тоже не возражал. Прощаясь, Мила произнесла:
– Завтра позвоните?
Поскольку вопросительной интонации Нюма не расслышал, то на другой день позвонил. На предложение пойти в кино, не задумываясь, согласился.
Спустя две недели Лина сообщила семье, что поговорила с Людмилой Исааковной, Милиной мамой, и уже можно делать предложение.
– Шо такое, пожар?! – разволновалась Рая.
– Так быстро?! – удивился Нюма.
Паша с тревогой посмотрел на озадаченного сына и спросил:
– Она хоть тебе нравится?
– Я знаю… – неопределенно пожал плечами Нюма. – Вроде нормальная…
– Нормальная-ненормальная, пожар не пожар, потом разберемся! – закончила дискуссию Лина.
С Линой обычно не спорили. Тем более в таких важных вопросах.
Через три дня Нюмины родители познакомились с Милиными. Все друг другу понравились. Свадьбу наметили на октябрь.
Узнав о
