Цимес - Борис Берлин
2
Все волнения, всю печаль
Твоего смятенного сердца
Гибкой иве отдай.
…лежать на стареньком одеяле прямо под яблоней и смотреть, как солнце клонится к горизонту. Там, за горизонтом, уже другой день, другая жизнь. Но разве это так уж обязательно — дожить до завтра? Счастье — вот, протяни руку и дотронешься. Наташина голова на моей груди, и этот сумасшедший запах лета и ее тела, и единственное, чего хочется на самом деле, — остаться в этом предзакатном сегодня навсегда, навсегда, навсегда…
— Как ты думаешь, зачем человек рождается на свет?
— Ну как зачем? Чтобы жить.
— И все?
— Конечно. А разве нет?
— Тогда это скучно. Должно быть что-то еще.
— И что же? Ты знаешь?
— Да. Но если я скажу, ты будешь смеяться.
— Не буду. Честное слово.
— Будешь, будешь. Ты все время надо мной смеешься, только я не обижаюсь. Потому что это ты, а не все остальные. Ты любишь.
— Кто это — остальные?
— Ну мама, папа, даже Рита. Все.
— И что? Разве они тебя не любят?
— Они заботятся, это совсем-совсем другое.
— Я думал — одно и то же.
— Вовсе нет. Любить — значит получать удовольствие.
— Наверное, еще и доставлять?
— Так в этом-то и фишка. Если нет, это просто… сожительство — по-вашему, по-взрослому. Как у…
— У кого?
— Да хотя бы у мамы с папой.
— Мне казалось, у вас хорошая, дружная семья.
— У нас обычная семья. Моим родителям достаточно того, что у них есть. Большего они не то что не хотят, просто не видят. Не знают, что оно существует. Хотя отец погуливает, — она усмехнулась. — Но, по крайней мере, никто хоть про это не знает.
Я смотрю на нее с удивлением: вот, оказывается, как…
— Никто, кроме тебя?
— Я хотела узнать и узнала. Ничего особенного.
— Но зачем?
— Просто интересно. Мне интересно про людей, понимаешь? Узнавать про них разные вещи, и вообще… Их слабости.
— Но как ты… Ты что, следишь за собственным отцом?
— Сейчас уже нет.
— А раньше, значит, — да?
— Значит. Мне с самого детства твердят, что жизнь нелегкая штука и надо быть готовой к трудностям.
— Да о каких трудностях ты говоришь? Ты же еще маленькая такая…
Наташа поворачивает голову и смотрит на меня — долго. Произносит:
— Ты уверен? — снова откидывается на спину и добавляет: — Самое трудное — это удержать счастье. И если кто-нибудь захочет этому помешать…
— И что же ты называешь этим словом?
— Быть с тем, кого любишь.
— И все?
— Нет, это только начало. Я хочу с каждым днем становиться для него все больше
