Цимес - Борис Берлин
— Ну да, например мои родители. Только на самом деле они несчастливы, просто не знают об этом. Или не хотят знать. А вот еще… Ты веришь, что ложь может быть во благо?
— Конечно. Правда, знаешь ли, нужна далеко не всегда. Слишком часто именно она делает нас несчастными.
— Значит, по-твоему, лучше врать? И тому, кого любишь, тоже?
— Иногда да. Если это помогает уберечь его от боли. Но вообще-то не обязательно именно врать, можно умолчать, не сказать о чем-то. У каждого может быть что-то свое, потаенное, правда?
— Выходит, я могу просто не говорить тебе, что люблю одного человека? Не говорить, и все?
— Ну, это как ты хочешь. Хотя я не думаю, что такая новость может меня расстроить или огорчить. В твоем возрасте как раз все и начинается. Люби себе на здоровье.
— Ну что ж… — она внезапно садится. — Если так, я и правда скажу. Не потому, что не боюсь причинить тебе боль, а потому что — хочу. Я хочу, чтобы ты почувствовала то же, что чувствую я, когда дважды в день звонит этот твой чертов телефон и глаза твои делаются сучьи, потому что это он, Марк. Два раза в день, утром и вечером, я тебя ненавижу, остальное время я ненавижу себя. Я люблю его, Рита. Уже полтора года это наша с ним тайна. Наша, слышишь? Моя и его. Через месяц мне исполнится восемнадцать. И тогда…
Вот она я — сижу на траве Гайд-парка и смотрю на облака. И думаю, что облаков на свете все-таки гораздо больше, чем слез. Вот и мои давно уже высохли, а облака все плывут и плывут. Поодаль, надев наушники, сидит Наташа. По ритмичным движениям ее головы я понимаю, что она слушает музыку, и рефлекторно думаю, что лучше бы упражнения по фонетике. Неужели это я совсем недавно плакала так горько и безутешно? Правильно, слезы, они в самом деле помогают почти всегда. Почти. Потому что кто знает, какая ерунда вдруг возьмет и придет в голову, и ты даже не понимаешь, как от нее избавиться. Вот, например, Наташа вроде бы говорила что-то такое про Марка и…
— Наташа!
Ее головка поворачивается.
— Что, Рита?
— Ты говорила недавно что-то такое… какую-то ерунду. О чем? Или мне показалось?
Она глядит на меня как-то очень долго, потом вздыхает.
— Да, я вспомнила, это насчет Present Perfect Continuous. Я уже давно хочу спросить, но все забываю. Только знаешь, давай не сейчас. По-моему, вот-вот дождь пойдет. Пора собираться, как ты думаешь?
И наконец я ясно понимаю — так ясно и больно, — что Марк в самом деле, в самом деле, тоже ее любит.
МАРК
1
Полевой цветок
В лучах заката меня
Пленил на миг.
— Наконец-то! Почему так долго? Как вы долетели?
— Все нормально, все хорошо. Ты скучал?
— Ну а как ты думаешь? Ты все сама знаешь, верно?
— Все равно скажи. Мы, женщины, любим ушами.
— Ах ты, моя женщина… Господи, кто бы мог подумать. Все это время я только и делал, что смотрел на телефон, ждал твоего звонка.
— Вот-вот, и об этом тоже.
— А о чем же еще? И скажи наконец, когда мы встретимся? Когда ты…
