Американские девочки - Элисон Аммингер
Закончив эссе, я стала думать о «Долине кукол» и о длинной-длинной череде красивых женщин; мысль двигалась от Дэйзи к Шэрон Тейт, а далее – к Оливии Тейлор и моей сестре. Благодаря им книги, фильмы, музыка оживали. В середине «Конфетных поцелуев» Оливия Тейлор улыбается на камеру и говорит: «Если мне удастся всему миру послать воздушный поцелуй, я непременно так и сделаю». И тут я чуть не заржала на весь самолет, потому что вспомнила, как однажды Джош, пародируя сестру, вытянул губы и протянул: «Если мне удастся всему миру послать… ой, нет, простите, – у всего мира отсосать, то я непременно так и сделаю». И они с Джереми так хохотали, что чуть не попадали со стульев. Я понимаю, что Дэйзи – это просто вымышленный персонаж, но вот что мне интересно: а вдруг настоящие живые девушки, женщины, да кто угодно, порой только воображают самих себя? Я думала о стене из женских лиц в фильме у Роджера, о нынешних девушках, о прежних. К тому времени, когда бортпроводники снова включили яркий свет, у меня уже сложился черновой вариант, некий план того, что я напишу.
Предположительно, мама должна была приехать меня встречать вместе с Линетт, и я гадала: а будет ли она похожа на саму себя, какой я ее всегда знала, и разрешит ли она Бёрчу лечь спать попозже, чтобы и он тоже смог поехать меня встретить, если она вообще приедет в аэропорт. Линетт обещала, что они приедут вместе, хотя после химии мама все еще уставала больше обычного.
Успокаивающий голос произнес: «Пожалуйста, пристегните ремни и приготовьтесь к посадке. Все электронные устройства должны быть выключены или переведены в режим полета».
Я закрыла глаза, и на мгновение меня пронзило понимание, до чего сильно я соскучилась по маме. Интересно, соскучилась ли и она по мне тоже. И мне казалось почти не важным, что через десять секунд после нашей встречи мама, возможно, уже начнет меня бесить, или же, что очень может быть, она вообще не приедет, а вместо нее мне будет предложен поток стандартных извинений, которые, как попугай, будет твердить от ее имени Линетт. Но даже это значения не имело. Сейчас, когда телефон был выключен, а за окном неслись посадочные полосы, все было возможно. Вот я включу телефон, и мне позвонит Джереми, умоляя меня вернуться в Калифорнию. Или мне уже пришла эсэмэска от Дун, в которой она клянется, что ничего такого не имела в виду, что извиняться перед ней совсем не нужно, что мы с ней лучшие подруги на веки вечные. Я легко могла себе представить, что мама здорова, что Линетт и Бёрч стоят с ней рядом, что папа прилетел из Мексики. И все они ждут меня на выходе с цветами и с плакатиком со смайликом: «Анна, мы по тебе скучали. Добро пожаловать домой!»
За лето мама миллион раз спрашивала, почему я сбежала. Потому ли, что Лос-Анджелес так великолепен, или же мне просто больше нравится жить с сестрой, чем с ней, а может, я торгую наркотой или участвую в диком заговоре, о котором она на прошлой неделе прочитала в Интернете. А правда заключалась в том, что дальше посадки в самолет мой план не простирался. Даже когда появилась сестра, что выглядело вполне закономерным развитием событий, я и то отчасти удивилась. В конечном счете, полагаю, больше всего мне хотелось испытать то чувство, которое возникает, когда ты уже на борту самолета, и все вокруг находятся в других мирах, каждый в своем, но всем не терпится встать, открыть крышку багажного отсека и шагнуть в ту жизнь, которая им виделась только в мечтах, или вернуться к жизни, которую они покинули когда-то. Прочувствовать мгновение, когда самолет вот-вот приземлится, слегка стукнувшись об землю, когда воздух вокруг тебя гудит и кажется, что, если не разобьешься при посадке, перед тобой откроются возможности почти невыносимой красоты.
От автора
Почему именно девочки Мэнсона?
Я не собиралась писать о девочках Мэнсона. Вообще-то я уже довольно долго работала над книгой, прежде чем она сама мне подсказала обратиться к истории «Семьи» Мэнсона, – и поначалу идея мне не понравилась. Материал уж слишком «горячий» и раскрученный, да и кому захочется добавлять славы очередному американскому психопату?
Как и многие другие, до начала работы над этим романом я думала: «Фу, девочки Мэнсона? Они же вроде до сих пор в тюрьме, да?» Я собиралась написать роман о Лос-Анджелесе, об отрочестве и о том, чем может обернуться американская мечта для потерянной, но в целом хорошей, хоть и глубоко циничной пятнадцатилетней девчонки. И я уж точно не хотела писать книгу о Чарльзе Мэнсоне – да она и не о нем.
Если честно, исследование судьбы девочек Мэнсона не доставило мне никакого удовольствия. Я искала некий ключ, по-настоящему страшное событие в их жизни, из-за которого они превратились в убийц, искала некий «сбой в сети», который мог бы объяснить столь чудовищное попрание человечности.
И вот что я обнаружила: у большинства из них была довольно поганая жизнь, но все-таки не настолько, – их биографы полагают, что девушки могли бы стать вполне адекватными членами общества, выбери они другую компанию (и при условии пары лет терапии).
Девочки Мэнсона просто запутались и сделали неверный выбор. Совсем неверный. И многие из них – да практически все – в итоге очень и очень сожалели о своих поступках.
И что же теперь?
Я хотела не столько отразить историю «Семьи» Мэнсона, сколько сфокусироваться в своем романе на эмоциональном насилии, которое вроде бы не оставляет заметных шрамов. Мне хотелось, чтобы «преступление» Анны было невидимым глазу, но ощутимым. Мне хотелось, чтобы ее поступок воспринимался как простительный.
Анна – «обычная» девчонка, которая ищет дорогу домой. Думаю, история «Семьи» Мэнсона до сих пор волнует наше воображение именно потому, что, как ни сложно это представить, девочки Мэнсона тоже когда-то были «обычными».
Благодарности
Уверена, существуют выстраданные романы, написанные великими мастерами слова, которые сражаются с собственным гением, – но моя книга совсем не такая! Она сочинялась кое-как, пока дети спали днем, пока в автосервисе мне
