Пророки - Роберт Джонс-младший
— Это твой хитрый замысел? Не выполнил, что обещал, и пытаешься оправдаться? Может, нам вернуться в тот день, когда ты прервал наш с кузеном разговор? — Пол поднялся и указал на хлопковое поле за окном. — Хочешь обвинить Господа в том, в чем виноват сам?
— Что вы, масса, как можно? Я говорю правду. Чистую правду.
Пол оперся руками на стол и наклонился вперед.
— Тогда я спрашиваю: где доказательства?
Амос отер лоб.
— Масса, я смиренно отдаю себя в ваши милостивые руки, сэр. Поначалу я заметил, что ни один из этих мальчиков никогда не бывает с женщиной. Нешто оба бессильны? Ведь так не бывает. Господь, которого вы в милости своей мне указали, такого не допустил бы. Это первое, что мне открылось, сэр.
— А второе? — спросил Пол, склонив голову к плечу.
Амос откашлялся и сглотнул.
— Второе — однажды ночью я видел, как их тени друг друга трогали.
Пол вздохнул и покачал головой. Что это значит — тени друг друга трогали? И какая разница, днем это было или ночью? Бывает, что и тени ведер друг до друга дотрагиваются. И тени деревьев. Черт, да когда они с Джеймсом стоят рядом и солнце светит с нужной стороны, их тени тоже соприкасаются. Что тут странного в том, что тени этих парней друг друга трогали? Оба постоянно сидят в хлеву, кроме них, там никого нет. Должно быть, сблизились, как, говорят, солдаты сближаются на войне, становясь друг другу братьями — и даже чуть больше, чем братьями. При чем тут Содом и Гоморра? Как такое вообще возможно на земле, завещанной ему отцом и носящей имя его матери?
Пол сел, откинулся на спинку стула и прижал к губам сложенные вместе ладони. Он не мог решить, какой грех страшнее: если Амос говорит правду или если он лжет. Ответ можно было найти только в молитве, истовой молитве, когда весь мокрый от пота лоб сбиваешь об пол. Так молились те, кому удалось проделать долгий путь через пустыню и не погибнуть от жажды. Падали на колени и возносили хвалу Тому, кто был их камнем, водой и хлебом. О да, только хвала, несмотря на все мучения, ибо сказал Господь: «Да не будет у тебя других богов, кроме меня, и будешь вознагражден на небесах».
Пол встал, обошел стол, приблизился к Амосу и, размахнувшись, ударил его по лицу. Тот съежился и забормотал:
— Во имя крови Иисуса, масса! Крови Иисуса!
И верно, подумал Пол. Без крови Иисуса в этом случае не обойтись.
Джеймс, выслушав его вечером в салуне, расхохотался.
— А что тебя так поразило, кузен? — выговорил он, прихлебывая выпивку. — Ты что же, ждал, что черномазые будут вести себя разумно? Бога ради, на то они и черномазые.
— Не произноси имя Господа всуе, — одернул его Пол, потягивая виски. — Не уверен, что Амос верно понял то, что видел. У него от Слова Божьего в голове помутилось. Для черномазого такое слишком.
— От черномазых всего можно ожидать, — заметил Джеймс. — И лжи, и чего похуже.
— Но ведь есть законы природы, — заметил Пол.
— Так что же, по-твоему, черномазые всегда им подчиняются? Мне вот только недавно пришлось наказывать их за то, что они глазели на Рут. Сам говорил, они низменные создания. А при этом думаешь, что прикажешь им, и они вдруг возвысятся?
— Они глазели на Рут?
— Так она сказала.
Пол потрогал нижнюю губу.
— Почему она мне не пожаловалась? И ты почему не рассказал?
— Ты мне платишь за то, чтобы я работу выполнял, а не тебе ею голову морочил. Полагаю, и Рут это известно.
Такой ответ Пола порадовал. Но когда радость померкла, он снова заговорил про Самуэля и Исайю.
— Я не потерплю язычества.
— Не понимаю, чего ты сокрушаешься. Возьми да продай их, получишь хорошие деньги.
— Ты же знаешь, мне не нравится не получать отдачи, когда я во что-то вкладываюсь.
— Ох, кузен, гордость тебя погубит.
Пол никогда особенно не обращал внимания на этих самцов из хлева. Может, в том и была ошибка. Он избавил их от прежних имен и назвал в честь праведников, но, похоже, это нисколько не помогло им встать на путь истинный. Вероятно, эти безмозглые черномазые, Самуэль и Исайя, по мерзости своей не желали отличать добро от зла. Сама их природа этому противилась.
Пол слышал, что в античные времена такие противоестественные связи имели место: греки и римляне, несмотря на все свои великие деяния, нередко предавались разврату. Должно быть, всему виной было язычество, именно оно в итоге и привело их к гибели. Понятно, что Зевс и другие боги неизбежно должны были пасть перед лицом Яхве, ведь хаос всегда уступает порядку.
Одна мысль о том, что мужчины могут отдаваться друг другу, вызывала у Пола тошноту. Рисковать нельзя, ведь если на этих прольется божественный гнев, он неизбежно зацепит и невинных свидетелей. Бог, как и все старые люди, иногда бывает не слишком меток и стреляет мимо цели. Множество умерших во младенчестве Галифаксов тому доказательство. Хорошо еще, что их успели покрестить.
Исайя с Самуэлем были превосходными особями, которые на объяснения отзывались лучше, чем на наказания. Пол отправил их работать в хлев еще детьми. И оба выросли поразительно стойкими и хорошо сложенными. Пол надеялся, что, ухаживая за скотиной, они разовьют не только мускулатуру, но и характер. Ведь забота о живых существах сказывается на нем благотворно. А после, когда они изменятся, он отправит их на случку и выведет совершенно новый вид черномазых — сильных, но мягких. С ними плантация выйдет на совершенно новый уровень. Вот бы порадовались мать с отцом!
Иногда он видел их за пределами хлева. Молодые, подтянутые, иссиня-черные, они трудились поразительно ловко и умело. Пол и не подозревал, что черномазые на такое способны. Похоже, вместе они разработали систему, благодаря которой иногда справлялись с работой быстрее и выходили в поле, чтобы помочь остальным собрать норму хлопка до конца рабочего дня. При этом умудрялись набить такие же тюки, как у всех, за почти вдвое меньшее время.
Похоже, разгадка таилась в их близости. Они словно подпитывались силами друг от друга. Такого Пол не видал даже у тех пар, которые ему не приходилось сводить насильно. Будь они его сыновьями, он бы ими гордился.
Наконец Пол решился пройти за калитку и все выяснить. Стояло утро. Настолько раннее, что солнце еще не одержало победы и не залило все вокруг своим горячим светом. В левой руке Пол держал кнут —
