Последняя книжная лавка в Лондоне - Маделин Мартин
Те же самые слова говорила миссис Уэзерфорд. Внезапно Грейс осенило, откуда на самом деле исходило истинное стремление миссис Несбитт помочь – от самой миссис Уэзерфорд.
– Миссис Уэзерфорд надоумила вас на это? – поинтересовалась Грейс.
– У меня есть глаза, моя дорогая, – усмехнулась миссис Несбитт. – А вы еле на ногах держитесь.
Грейс отвернулась от женщины, не желая признавать правдивость сказанных слов. Миссис Несбитт больше ничего не сказала, а просто развернулась и вышла из магазина.
В тот вечер Грейс была сильно рассержена на миссис Уэзерфорд, ведь (кто бы мог подумать!) та послала миссис Несбитт отчитать Грейс за то, что она много работает. Девушка толкнула входную дверь, готовая высказать свое недовольство прямо в лицо женщине, которую всегда считала своим другом.
– Грейс, – удрученным тоном позвала миссис Уэзерфорд. – Грейс, это ты?
На кухне послышались ее шаги, а затем она что-то проворковала, это означало, что Полосатик следовал за ней по пятам. Затем миссис Уэзерфорд толкнула кухонную дверь.
– Ох, Грейс, – посетовала она. – Сыр тоже добавили в список нормированных продуктов. Сыр! – Она возвела глаза к небу.
– Вы послали миссис Несбитт поговорить со мной? – спросила Грейс, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос не звучал резко.
Миссис Уэзерфорд фыркнула.
– Я бы никогда не отправила эту женщину заниматься моими личными делами.
– Значит, не вы велели ей поговорить со мной о том, что я слишком много работаю? – скептически спросила Грейс, уперев руку в бок. И стояла так до тех пор, пока миссис Уэзерфорд не захохотала.
– Как будто ты послушаешься. Но я буду продолжать это говорить, а ты будешь продолжать игнорировать меня до того дня, пока не поймешь, почему я тебя предупреждала. – Миссис Уэзерфорд взяла Полосатика на руки. Кот уткнулся носом ей в подбородок, и она заговорила над его головой. – Уверяю тебя, я бы никогда не послала кого-то от своего имени, поскольку в состоянии сама поговорить с тобой. – Она помедлила. – Хотя я действительно хотела обсудить с тобой кое-что другое.
Грейс приготовилась к чему-то ужасному. Казалось, в эти дни большинство новостей были такими.
– Я подумала о том, чтобы пройти все необходимые инстанции и усыновить Джимми и Сару, – спокойно продолжила миссис Уэзерфорд и опустила Полосатика на пол среди валявшейся клубками кошачьей шерсти. – Я хотела узнать, что ты думаешь о том, чтобы они жили с нами.
У детей все было хорошо, и с каждой прошедшей неделей становилось еще лучше. Брат с сестрой не только посещали чтения, но и часто бывали в особняке миссис Уэзерфорд, либо на ужине, либо помогали в саду. Они вернули смех в дом, который стал слишком тихим, и мысль о том, что ребята будут жить здесь постоянно, заставила Грейс улыбнуться.
– Я так и думала, – сказала миссис Уэзерфорд с широкой улыбкой. – Я завтра поговорю с ними и узнаю, понравится ли им эта идея.
Грейс кивнула в ответ и поднялась по лестнице в свою комнату. Полное изнеможение было лучшим лекарством от болезненных воспоминаний, крутящихся в ее голове и не дающих спать по ночам. Желанной капитуляцией перед темнотой приближающейся ночи.
Она открыла шкаф, чтобы повесить пальто, и увидела свою форму уполномоченного по гражданской обороне. Недавно им выдали новую одежду, сшитую из синего материала: мужчинам – военную форму британского солдата, а женщинам – жакеты с юбками. Этой ночью у нее был выходной, и форма не понадобилась бы.
Грейс заставила себя не ложиться спать и поужинать с миссис Уэзерфорд. Пожилая женщина воспользовалась нормированными продуктами, чтобы вызвать чувство вины у Грейс и тем самым вынудить ее поесть. Любое блюдо, приготовленное с беконом, маслом, приличным куском мяса или посыпанное тертым сыром, было слишком ценным, чтобы тратить его впустую.
Едва покончив с едой, вымыв и убрав посуду, они приготовились к ночлегу на станции Фаррингдон. Хотя воздушные налеты теперь случались реже, все же для перестраховки предпочтительнее было провести ночь на станции метро.
Женщины не стали дожидаться, когда завоет сирена воздушной тревоги, иначе на полу станции метро могло совсем не остаться свободного места. Поэтому они вышли в сумерки со свертками одеял, готовясь встать в очередь, и тут Грейс заметила, что пасмурное небо начало проясняться. Девушку резко бросило в дрожь, и маленькие волоски на ее руках встали дыбом.
Сегодня ночью их ждала луна бомбардировщика. Им бы не помешали облака и как можно больше.
Особенно с Темзой во время отлива.
Сердце Грейс заныло от дурного предчувствия, которое несомненно обострялось усталостью.
Они спустились в подземку и, перешагивая через людей, которые уже устроились на ночлег, нашли место, где могли бы устроиться вместе. Но какой бы вымотанной ни чувствовала себя Грейс, тревожные мысли никак не оставляли ее.
Обычно она спала, не обращая внимания на разговоры и храп вокруг, потому что была настолько уставшей, что буквально через несколько минут уже проваливалась в сон без сновидений. Однако в тот вечер ее сон неоднократно прерывался навязчивыми воспоминаниями, которые вспыхивали в ее сознании, словно светлячки в ночную пору.
Сирена воздушной тревоги завыла где-то после одиннадцати вечера. Ее заунывную мелодию приглушали слои земли и тротуара над головой. Однако последовавшую за ней бомбардировку было не так легко заглушить.
Свистевшие бомбы. Грохотавший огонь зенитных орудий. Оглушавшие взрывы снарядов, уничтожавших все на своем пути. Штукатурка кусками и меловой пылью сыпалась с потолка. Свет мигал, потом на какое-то время гас.
Да, они привыкли к этим звукам, но что бы ни происходило наверху в эту ночь, оно было намного хуже, чем обычные ночные бомбежки.
Предчувствие, закравшееся в душу Грейс, усилилось.
Миссис Уэзерфорд крепче прижала свою большую зеленую сумку и засунула в нее руку, чтобы погладить Полосатика, которого спрятала там. Им запрещалось брать с собой домашних животных, но миссис Уэзерфорд отказалась оставить маленького кота дома, и ему хватило здравого смысла спокойно сидеть в своем укрытии, пока они не смогут вернуться утром домой.
Звуки бомбардировки продолжались всю ночь, авианалет прекратился только с рассветом. Дурное предчувствие, не покидавшее Грейс на протяжении всей ночи, превратилось во что-то холодное и острое. Настойчивое.
Что-то было не так.
Она это чувствовала.
Такое слабое покалывание, словно муравей, щекотавший кожу, или наполненный влагой воздух перед ливнем. Что-то определенно было не так.
Наконец прозвучал монотонный сигнал отбоя тревоги, и те, кто нашел убежище на станции Фаррингдон, встали в очередь, чтобы ее покинуть. Это мучительное ожидание терзало Грейс, переполняя чашу терпения. Девушка переминалась с ноги на ногу, не в состоянии спокойно стоять на месте.
На выходе люди замедляли шаг.
