Нельсон Бонд - Книжная лавка

Бонд Нельсон

Книжная лавка

НЕЛЬСОН БОНД

Книжная лавка

Перевел с английского Александр МИРЕР

В тяжкой духоте нью-йоркского лета не было сил работать. Квартира Марстона смахивала на печь для обжига кирпича. Два часа назад он содрал с себя пропотевшую рубаху и уселся перед пишущей машинкой, но сейчас, после всех трудов, ему нечем было похвастаться, кроме десятка скомканных, скрученных в шар листов бумаги "люкс" в мусорной корзине и на полу.

- Проклятые романы! - бурчал Марстон. - И чертовы издатели с их окончательными сроками! И жара туда же...

Он потной рукой сгреб со стола стопку белых и желтых листков и злобно их перебрал. Отличная идея - сюжет этого романа. Марстон перечитал три готовые главы. Хорошая работа, один из лучших его трудов. "Мелкая сошка" психологическое повествование о человеке, позволившем себя сокрушить. "Не звезды, милый Брут, а сами мы виновны..."*

Неплохая тема. И пока что работа хороша. Но...

Проклятая жара! Убийственное, сверхъестественное пекло. Марстон осознал с внезапной вспышкой раздражения, - что он болен. Физически болен. И он сдался. Бросив последний отчаянный взгляд на белый лист, застрявший в машинке, встал на ноги. Внезапно его зашатало, в глазах появились черные круги - всего на секунду, но он успел испугаться.

Пока он сидит здесь, не будет ничего, кроме мучений. Снаружи тоже жарко, но там возможен хоть намек на ветерок, дующий с реки вдоль тенистых улиц. Марстон надел рубаху, пиджак и вышел из дома.

Он не думал, что книжный магазин именно здесь, - действительно, совсем об этом не помнил, пока вдруг не увидел его впереди, в пяти шагах. Только тогда он сообразил, что несколько раз проходил мимо этой лавки, собирался в нее зайти и со вкусом просмотреть книги, но всегда мешали какие-нибудь дела.

Вид у магазинчика был явно неприглядный. Древний, затхлый, с единственной привлекательной чертой - легкой аурой тайны, обычно висящей в таких темных и неприбранных помещениях. Как давно магазин здесь существует, Марстон не имел ни малейшего понятия. Торговля, по-видимому, шла скверно, поскольку из десятков прохожих никто даже головы не повернул, чтобы взглянуть на пыльную витрину.

Впервые он увидел эту лавку примерно год назад, когда они с беднягой Татчером проезжали мимо на автобусе. Татчер был второразрядным поэтом, не слишком хорошим, но влюбленным в поэзию. Он с назойливым энтузиазмом рассказывал Марстону о своем последнем шедевре, почти готовом к выходу в свет. "Совсем скоро, дружище. Еще несколько строф, и готово, несу к издателю. Это хорошая вещь, Марстон. Да-да, понимаю, я как будто хвастаюсь, но писатель имеет право сказать, хороша или дурна его работа. Эта не похожа на все, что я делал прежде. Поэзия нынешнего дня. Настоящая поэзия..."

Тон у него был патетический и напористый. Марстон пробормотал: "Конечно, Татчер, я и не сомневаюсь". Поэт провозгласил: "А я уверен! Я это назвал "Песнями нового века". Они сделают мне имя. До сих пор я был заурядным рифмоплетом, но эта книга создаст мне репутацию. И если я не прав... Ох..."

Поэт внезапно умолк. Марстон взглянул на него и вспомнил, что у Татчера, по слухам, не очень хорошее здоровье. В тот день он выглядел совсем скверно: белое лицо, не по-хорошему темные и запавшие глаза. Марстон спросил: "Что с вами, старина? Вам дурно?". Тот справился с собой, проговорил со слабой, извиняющейся улыбкой: "Нет... нет, все в порядке", - и поднялся. Слишком резко, как показалось Марстону. "Я в порядке, большое спасибо, - повторил Татчер. - Просто вспомнил о небольшом поручении. Меня просили повидаться с одним парнем. Это здесь". И поэт показал на магазин, перед которым сейчас стоял Марстон. В тот день он настойчиво переспросил: "Вы точно в порядке? Может быть, пойти с вами?". - "Пожалуйста, не беспокойтесь, я здоров. Этот парень - мой старый знакомый. - Татчер сошел на тротуар и добавил, оглянувшись: - Скоро увидимся, дружище. Ждите моих "Песен".

"Но он ошибся, - с жалостью думал Марстон, стоя перед книжной лавкой. Дважды ошибся. Мы так и не увиделись, и книга не вышла".

Бедняга Татчер был вовсе не так здоров, как ему казалось. Сердечная болезнь. На следующий день Марстон увидел его имя в разделе некрологов.

Год назад, вот когда это было. С тех пор Марстон часто вспоминал о маленькой книжной лавке. В ней было некое мрачное очарование - сочетание понятий, которого Марстон не мог себе объяснить. За ее дверью исчез Татчер. Больше они не виделись. Книжная лавка стала чем-то... чем-то вроде зловещего символа.

Глупое чувство, конечно же. Но прошлой зимой, когда он болел гриппом и долгие часы метался в бреду, это чувство стало навязчивым. Появилось маниакальное влечение: тянуло выбраться из постели и пойти в лавку. Странная тяга, но столь властная, что поправившись, он и вправду туда направился.

Однако попал в неудачное время. Лавка была закрыта - дверь на запоре, окна зашторены. Сегодня, однако, магазинчик работал. Шторы раздвинуты, дверь гостеприимно приоткрыта - немного, на дюйм. Там должно быть прохладно, в этой маленькой затхлой лавке... Солнце жгло Марстону затылок, ощутимо давило на плечи. Болела голова, гнусно тошнило. Он открыл дверь и вошел.

Переход от слепящего солнечного света к полутьме был слишком внезапным; сначала он ничего не увидел. Где-то в глубине тихо звякнул колокольчик казалось, вековая тишина приглушала этот тоненький беспечный звук, поглощала его, успокаивала. Марстон шагнул вперед и наткнулся на стол. Охнул от удивления, оперся о столешницу, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Из мрака донесся спокойный сочувственный голос:

- Вы не ушиблись, мой друг?

- У вас здесь темно, - пожаловался Марстон.

- Темно? - Секундное молчание. - Да, темно. Полагаю, что так. Зато спокойно.

Теперь Марстон мог кое-что разглядеть. Он стоял посреди маленькой комнаты с низким потолком и множеством книжных полок. Стол, о который он опирался, тоже был завален книгами. Некоторые оказались старыми и выцветшими; некоторые, к его удивлению, - новехонькими. Позади стола помещался крохотный прилавочек, за которым сидел человек, невозмутимо царапавший гусиным пером в конторской книге. При скверном освещении Марстон не мог разглядеть лица хозяина лавки, видел только опущенные плечи и белые волосы, светящиеся наподобие гало. Что-то мучительно знакомое было в чертах этого старика, нечто маячившее на самом краю памяти. Но воспоминание исчезло, едва Марстон попытался его ухватить. А хозяин лавки поднял голову. - Вам нужна определенная книга, мой друг? - спросил он.

- Нет, я только посмотреть.

Как все библиофилы, Марстон не выносил расторопных книготорговцев. Он предпочитал сам, не жалея времени, искать то, что могло бы оказаться интересным.