Викентий Вересаев - Пушкин в жизни
ПУШКИН -- Н. Н. ПУШКИНОЙ, 27 августа 1833 г., из Москвы.
Вот тебе отчет с самого Натальина дня. Утром поехал я к Булгакову (московскому почтдиректору) извиняться и благодарить, а между тем и выпросить лист для смотрителей, которые очень мало меня уважают, несмотря на то, что я пишу прекрасные стишки. У него застал я его дочерей и Всеволожского. Они звали меня на вечер к Пашковым на дачу, -- я не поехал, жалея своих усов, которые только лишь ощетинились. Обедал у .Суденки, моего приятеля, товарища холостой жизни моей. Теперь и он женат, и он сделал двух ребят, и он перестал играть; но у него 125.000 доходу, а у нас, мой ангел, это -- впереди. Жена его тихая, скромная, не-красавица. Мы отобедали втроем, и я, без церемонии, предложил здоровье моей имянинницы, и выпили мы все, не морщась, по бокалу шампанского. Вечер у Нащокина, да какой вечер! шампанское, лафит, зазженный пунш с ананасами -- пью за твое здоровье, красота моя. На другой день в книжной лавке встретил я А. Раевского. -Sacre chien, сказал он мне с нежностью: pourquoi n'eкtes vous pas venu me voir? -- Animal, отвечал я ему с чувством: qu'avez vous fait de mon manuscript petit-russien? //Собачий сын... почему ты не пришел ко мне? -Скотина... что ты сделал с моей малороссийской рукописью? (фр.)// После сего поехали мы вместе, как ни в чем не бывало, он -- держа меня за ворот всенародно, чтоб я не выскочил из коляски. Отобедали вместе глаз на глаз (виноват: втроем с бутылкой мадеры). Потом для разнообразия жизни, провел опять вечер у Нащокина; на другой день он задал мне прощальный обед, со стерлядями и с жженкой, усадили меня в коляску, и я выехал на большую дорогу.
ПУШКИН -- Н. Н. ПУШКИНОЙ, 2 сентября 1833 г., из Нижнего Новгорода.
Нащокин провожал меня шампанским, жженкой и молитвами. Каретник насилу выдал мне коляску; нет мне счастия с каретниками. Дорога хороша, но под Москвою нет лошадей -- я повсюду ждал несколько часов и насилу дотащился до Нижняго сегодня, т. е. в 5-е сутки. Успел только съездить в баню. Кажется, я глупо сделал, что оставил тебя и начал опять кочевую жизнь. Живо воображаю первое число. Тебя теребят за долги, Параша, повар, извозчик, аптекарь, m-me Zichler etc., у тебя не хватает денег, Смирдин перед тобой извиняется, ты беспокоишься, -- сердишься на меня -- и поделом. Что у нас за погода! дни жаркие, с утра маленькие морозы -- роскошь! так ли у вас?
ПУШКИН -- Н. Н. ПУШКИНОЙ, 2 сентября 1833 г., из Нижнего Новгорода.
Ух, женка, страшно! теперь следует важное признание. Сказать ли тебе словечко, утерпит ли твое сердечко? Ну, так уж и быть, узнай, что на второй станции, где не давали мне лошадей, встретил я некоторую городничиху, едущую с теткой из Москвы к мужу, и обижаемую на всех станциях. Она приняла меня весьма дурно и нараспев начала меня усовещевать и уговаривать: как вам не стыдно? на что это похоже? две тройки стоят на конюшне, а вы мне ни одной со вчерашнего дня не даете. Право? сказал я и пошел взять эти тройки для себя. Городничиха, видя, что я не смотритель, очень смутилась, начала извиняться и так меня тронула, что я уступил ей одну тройку, на которую имела она всевозможные права, а сам нанял себе другую, т. е. третью, и уехал. Ты подумаешь: ну это еще не беда. Постой, женка, это еще не все. Городничиха и тетка так были восхищены моим рыцарским поступком, что решились от меня не отставать и путешествовать под моим покровительством, на что я великодушно и согласился. Таким образом и доехали мы почти до самого Нижнего -- они отстали за 3 или 4 станции -- и я теперь свободен и одинок. Ты спросишь, хороша ли городничиха? Вот то-то, что не хороша, ангел мой Таша, о том-то я и горюю. Уф, кончил. Отпусти и помилуй.
ПУШКИН -- Н. Н. ПУШКИНОЙ, 8 сент, 1833 г., из Нижнего Новгорода.
Пушкин мне рассказывал, что под Нижним он встретил этапных. С ними шла девушка не в оковах, у нас женщин не заковывают. Она была чудной красоты и укрывалась от солнца широким листом капусты. -- "А ты, красавица, за что?" -- Она весело отвечала: -- "Убила незаконнорожденную дочь, пяти лет, и мать за то, что постоянно журила". Пушкин оцепенел от ужаса.
А. О. СМИРНОВА. Автобиография, 178.
Я в Казани с 5. Здесь я возился со стариками, современниками моего героя (Пугачева), объезжал окрестности города, осматривал места сражений, расспрашивал, записывал и очень доволен, что не напрасно посетил эту страну. Погода стоит прекрасная, чтобы не сглазить только. Надеюсь до дождей объехать все, что предполагал видеть, и в конце сент. быть в деревне.
ПУШКИН -- Н. Н. ПУШКИНОЙ, 8 сент. 1833 г., из Казани.
7-го сентября, в 9 часов утра, муж мой ездил провожать Боратынского, видел там Пушкина, и в полчаса успел так хорошо с ним познакомиться, как бы они уже долго жили вместе. Пушкин ехал в Оренбург собирать сведения для истории Пугачева и по той же причине останавливался на одни сутки в Казани. Он знал, что в Казани мой муж, как старожил, постоянно занимавшийся исследованием здешнего края, всего более мог удовлетворить его желанию, и потому, может быть, и желал очень с нами познакомиться. В этот же день, поутру, Пушкин ездил, тройкою на дрожках, один к Троицкой мельнице, по Сибирскому тракту, за десять верст от города; здесь был лагерь Пугачева, когда он подступал к Казани. Затем, объехав Арское поле, был в крепости, обошел ее кругом и потом возвратился домой, где оставался целое утро, до двух часов, и писал. Обедал у Е. П. Перцова, с которым был знаком еще в Петербурге; там обедал и муж мой.
В шесть часов вечера мне сказали о приезде к нам Пушкина. Я встретила его в зале. Он взял дружески мою руку с следующими ласковыми словами: "Нам не нужно с вами рекомендоваться; музы нас познакомили заочно, а Боратынский еще более". С Карлом Федоровичем (мужем автора) они встретились, как коротко знакомые. Мы все сели в гостиной. Я не могу похвалиться ни ловкостью, ни любезностью, особенно при первом знакомстве, и потому долго не могла притти в свою тарелку; да и к тому же и разговор был о Пугачеве; мне казалось неловко в него вмешаться.
Напившись чаю, Пушкин и Карл Федорович поехали к казанскому первой гильдии купцу Крупеникову, бывшему в плену у Пугачева, и пробыли там часа полтора; возвратись к нам в дом, у подъезда, Пушкин благодарил моего мужа: "Как вы добры, Карл Федорович, сказал он: как дружелюбно и приветливо принимаете нас, путешественников!.. Для чего вы это делаете? Вы теряете вашу приветливость понапрасну: вам из нас никто этим не заплатит; мы так не поступаем; мы в Петербурге живем только для себя". Окончив говорить, он так сильно сжал руку моего мужа, что несколько дней были знаки от ногтей. Пушкин имел такие большие ногти, что мне, право, они казались не менее полувершка. По возвращении от Крупеникова, прислали за моим мужем от одного больного: он хотел было отказаться, но Пушкин принудил его ехать. Я осталась с моим знаменитым гостем одна; и признаюсь, не была этим довольна. Он тотчас заметил мое смущение и своею приветливою любезностью заставил меня с ним говорить, как с коротким знакомым. Мы сели в моем кабинете. Он просил показать ему стихи, писанные ко мне Боратынским, Языковым и Ознобишиным, читал их все сам вслух, и очень хвалил стихи Языкова. Потом просил меня непременно прочитать стихи моего сочинения. Я прочла сказку: жених, и он слушал меня, как бы в самом деле хорошего поэта, вероятно, из любезности, несколько раз останавливал мое чтение похвалами, а иные стихи заставлял повторять и прочитывал сам.
После чтения он начал меня расспрашивать о нашем семействе, о том, где я училась, кто были мои учители; рассказывал мне о Петербурге, о тамошней рассеянной жизни, и несколько раз звал меня туда приехать: "Приезжайте, пожалуйста, приезжайте; я познакомлю с вами жену мою; поверьте, мы будем уметь отвечать вам за казанскую приветливость не петербургскою благодарностью". Потом разговоры наши были гораздо откровеннее; он много говорил о духе нынешнего времени, о его влиянии на литературу, о наших литераторах, о поэтах, о каждом из них сказал мне свое мнение и, наконец, прибавил: "Смотрите, сегодняшний вечер была моя исповедь; чтобы наши разговоры остались между нами". Пушкин, без отговорок, несмотря на то, что располагал до света ехать, остался у нас ужинать и за столом сел подле меня. В продолжение ужина разговор был о магнетизме. Карл Федорович не верит ему, потому что очень учен, а я не верю, потому что ничего тут не понимаю. Пушкин старался всевозможными доказательствами нас уверить в истине магнетизма.
-- Испытайте, -- говорил он мне, -- когда вы будете в большом обществе, выберите из них одного человека, вовсе вам незнакомого, который сидел бы к вам даже спиною, устремите на него все ваши мысли, пожелайте, чтобы незнакомец обратил на вас внимание, но пожелайте сильно, всею вашею душою, и вы увидите, что незнакомый, как бы невольно, оборотится и будет на вас смотреть... Я был очевидцем таких примеров, что женщина, любивши самою страстною любовью, при такой же взаимной любви, остается добродетельною; но были случаи, что эта же самая женщина, вовсе не любившая, как бы невольно, со страхом исполняет все желания мужчины, даже до самоотвержения. Вот это-то и есть сила магнетизма.
