Почтальонша - Франческа Джанноне
Братья уселись на выжженную солнцем землю, прислонившись спинами к могучему стволу. Антонио закрыл глаза и сжал ладонь Карло в своей руке. С минуту они сидели молча, убаюканные шелестом дубовой кроны, колышущейся на легком ветерке. Затем Антонио вновь открыл глаза и посмотрел вверх, на густое сплетение ветвей.
– Помнишь Нино? – спросил он с легкой улыбкой.
– Еще бы не помнить…
Антонио хмыкнул.
– Да, как мы тогда притащили его сюда и он залез на самую верхушку.
– Я чуть шею себе не свернул, снимая его оттуда. И рисковал схлопотать от отца по ушам.
– Вы с этим котом были похожи: оба игривые и ласковые… Не зря ты был его любимчиком.
– Неправда, он нас обоих любил.
– Да, но спать по ночам он приходил только к тебе.
– Потому что ты храпишь. Еще в детстве храпел. – Карло усмехнулся.
Антонио притворно обиделся и шутливо пихнул брата в бок.
– Нино… – пробормотал Карло, мечтательно улыбаясь и глядя куда-то перед собой. – Надо же, что в голову лезет…
На несколько мгновений оба умолкли, погрузившись в мысли о любимом коте, о беззаботном детстве, о тех временах, когда счастье казалось бесконечным.
Потом Карло помрачнел.
– Я ведь поправлюсь, Антонио? Правда?
– Конечно, поправишься…
– Ты просто хочешь меня подбодрить.
Антонио повернулся к нему.
– Даже не думай сдаваться. Это на тебя не похоже. Скорее на меня… – попробовал пошутить он.
Но у Карло вдруг заблестели глаза.
– Эй! – воскликнул Антонио, встряхнув его за плечи.
Карло зажмурился, и по его щеке медленно скатилась слеза.
Антонио обнял брата за плечи и привлек к себе.
– Не волнуйся. Мы справимся, Карлетто. Обязательно справимся.
* * *
Анна отреагировала на новость в своей привычной манере, что никого не удивило. Когда Карло вернулся, она ничем не выдала своей тревоги. Напротив, строго посмотрела мужу в глаза и твердо произнесла:
– Лечение поможет, ты поправишься.
Затем она решительно закатала рукава платья и скрылась на кухне, где провела остаток дня за занятием, которое ее всегда успокаивало – приготовлением песто. Там ее и застала Джованна: склонившись над столом, подруга остервенело орудовала пестиком в ступке с ингредиентами. Джованна бесшумно отодвинула стул, присела и некоторое время молча наблюдала за напряженным лицом Анны, ее плотно сжатыми губами и влажными покрасневшими глазами.
Потом, не говоря ни слова, Джованна взяла миску с кедровыми орешками и подала ее Анне.
* * *
В начале сентября Лоренца вернулась из отпуска, который они с Томмазо провели в Отранто на одной из загородных вилл его бывших тестя и тещи – в том самом доме, где он когда-то отдыхал летом вместе с Джулией.
– Привет, папа, можно? – Лоренца заглянула в открытую дверь кабинета Антонио.
На девушке был приталенный костюм с юбкой до колен, волосы убраны в аккуратный пучок. Лицо бледное и осунувшееся – как будто на море она и вовсе не была.
– Лоренца! А я и не знал, что ты уже вернулась! – Антонио встретил дочь крепкими объятиями и указал ей на кресло. – Проходи, садись. Ну, как съездила? – поинтересовался он, усаживаясь в кресло напротив.
Лоренца опустилась на сиденье и начала с любопытством оглядываться по сторонам.
– Сто лет здесь не была… – задумчиво протянула она. – Это новая? – спросила девушка, показывая на лампу на письменном столе.
Антонио обернулся.
– Не то чтобы… – ответил он и вновь посмотрел на дочь. Закинул ногу на ногу, сцепил пальцы в замок и мягко, с улыбкой поторопил ее. – Рассказывай. Как тебе Отранто?
Лоренца посмотрела ему прямо в глаза.
– Я беременна, папа, – произнесла она. – Ты первый, кому я об этом говорю.
Антонио посмотрел на нее с удивлением, а потом встал, чтобы обнять.
– Какая чудесная новость!
Лоренца застыла в его объятиях, напряженная и безучастная.
Он отстранился.
– В чем дело? Ты что-то не очень рада…
– Нет. То есть да, рада, конечно.
– Тогда почему хмуришься?
– Просто устала, папа. Все хорошо…
– Твоя мать с ума сойдет от счастья, – воскликнул Антонио, усаживаясь обратно. – Так и вижу ее реакцию.
Лоренца изобразила слабое подобие улыбки, в которой, впрочем, не было ни намека на радость.
– Да, она заслужила немного счастья, – сказала она, поднимаясь на ноги.
– Ты уже уходишь? Ведь только пришла… – растерянно пробормотал Антонио.
– Пойду сообщу маме.
– Подожди, я с тобой. Скажем ей вместе.
– Нет, спасибо, папа. Я хочу сказать ей сама.
Лоренца вышла из маслодельни и дошла до перекрестка, где ей следовало повернуть направо и продолжить путь по улице Джузеппе Гарибальди до пересечения с улицей Паладини, на которой стоял дом ее родителей.
Она помедлила мгновение, глядя направо, а потом свернула налево – туда, где находился дом Даниэле.
21
Апрель–май 1949 года
В тот день, открыв дверь, Даниэле застыл на пороге, глядя на Лоренцу с удивлением и смущением. Все эти месяцы он не позволял себе даже приблизиться к ней, запрещал себе вмешиваться в ее жизнь, заставлял себя уважать ее положение замужней, «неприкосновенной» женщины. Лоренца выбрала другого – и он больше ничего не мог поделать. Даже сейчас, наконец-то видя ее прямо перед собой, он отступил на шаг, словно испугавшись.
– Не пригласишь меня войти? – спросила она дрожащим голосом.
– Не знаю, – ответил он. – Тебе не стоило приходить.
– Прошу тебя, – взмолилась Лоренца и в следующее мгновение разразилась слезами, закрыв лицо ладонями.
Тогда Даниэле впустил ее, усадил на диван и принес стакан воды.
– Успокойся, ну же, – прошептал он, присаживаясь на подлокотник дивана и стараясь сохранять дистанцию. Как только она поставила пустой стакан на столик, он спросил: – Тебе лучше?
Лоренца слабо кивнула и подняла на него опухшие от слез глаза.
– Зачем ты пришла?
Она придвинулась ближе. Положила руку ему на щеку, погладила, а затем поцеловала. Даниэле не пытался ее остановить и не отстранился. Он ответил на поцелуй и внезапно позабыл обо всем, кроме Лоренцы. Не переставая целоваться, они стянули друг с друга одежду. Он распростер над ней свое обнаженное тело, и прямо там, на диване, они впервые занялись любовью. А потом еще долго лежали обнявшись, нагие и счастливые, – и слились воедино снова, когда желание вспыхнуло с новой силой.
– Так и должно было быть, – прошептал он, перебирая ее волосы. – Если бы ты только верила мне…
– Я была вне себя от ярости… И боялась. Боялась остаться одной навсегда, боялась, что ты больше не вернешься…
Он коснулся губами ее лба.
– Я понимаю, – тихо сказал он.
– А знаешь, что самое нелепое? – продолжила она с горькой усмешкой. – Я никогда не чувствовала себя настолько одинокой, как сейчас, когда я замужем… Томмазо не виноват, он такой милый, такой заботливый… Но каждый раз, когда он ко мне прикасается, мне хочется кричать.
Сразу же после этого Лоренца призналась: она ждет ребенка. И это, добавила она, худшее, что могло с ней случиться. Даниэле отстранился от нее и сел, взъерошив волосы. Он сцепил пальцы в замок и уставился в пол.
Лоренца тоже опустила глаза.
– Ты злишься? – спросила она еле слышно.
Он провел рукой по волосам и резко поднялся. Налил стакан воды и залпом осушил его, стоя у раковины, – а Лоренца не сводила с него глаз.
– Нет, я не злюсь, – наконец ответил он глухим голосом. – Мне жаль, что ты несчастна.
С того дня они начали тайно встречаться. Осенью Даниэле
