Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин
Так прошло около часа. Неожиданно впереди вновь послышалось гудение мотора, свет фары ударил мне в глаза, и через мгновение рядом со мной остановилась «ямаха».
— Что, замерз? — спросил Петр таким спокойным голосом, словно у него каждый день из нарты вываливались русские этнографы. — Садись, поехали!
Я упал на нарту, и «ямаха», взревев двигателем, понеслась к поселку.
Дома Евдокия накормила меня горячим бульоном, поставила на стол огромную чашку сладкого чая. По телу разлилось приятное тепло, зубы перестали стучать, и я решил спросить Петра, что же произошло после того, как я «потерялся».
— Да что рассказывать? — пожал плечами хант. — Доехал я до дома, смотрю: Мирон весь бледный, трясется, сказать что-то хочет. Я его спрашиваю: где Костя? А он дрожит, двух слов связать не может. Ну, отвел его в дом, чтобы согрелся, а сам поехал тебя искать!
Мирон, сидевший за столом, виновато посмотрел на меня и опустил глаза.
— Так вот, — продолжал Петр. — Я же тоже уставший был, не запомнил, по какой протоке ехал. Поискал-поискал тебя и решил вернуться, Мирона расспросить…
— Так вот почему ты уехал! — воскликнул я. — Я свет фары видел, кричал тебе…
— Да, и так бывает, — кивнул Петр. — Мирон к моему возвращению уже успокоился и, как настоящий оленевод, подробно объяснил, где сумка упала, где ты с нарты улетел…
Я взглянул на Мирона. Он сидел, по-прежнему опустив глаза, но по щекам побежал румянец: мальчишке явно было очень приятно слышать слова Петра.
— Ну а потом все просто было. Я вернулся и тебя нашел. Так что и рассказывать здесь нечего! — спокойно произнес хант.
День оленевода
Утром в доме Серасховых было многолюдно. Я крепко пожал руку Олегу Тайшину, приехавшему на праздник с детьми, с радостью обнял Семена Сэротэтто — он ночевал у своих родственников и с утра зашел узнать, не вернулись ли мы.
После завтрака мужчины надели нарядные малицы и кисы, женщины облачились в красивые, расшитые бисером ягушки, и все отправились на Обь, где вскоре должен был начаться большой праздник — День оленевода. По дороге Семен рассказывал, что будет происходить во время праздника:
— День оленевода не так давно отмечать начали, только при советской власти. Так-то у нас в это время свои праздники: у хантов — Вороний день, у ненцев — праздник Молодого оленя, это когда первый теленок рождается, — неторопливо объяснял ненец. — Но потом советская власть решила все наши весенние праздники объединить в День оленевода. С тех пор и повелось…
— А что на празднике происходит? — спросил я.
— Да сейчас сам все увидишь! — улыбнулся ненец. — Гонки на оленьих упряжках будут, прыжки через нарты, метание тынзяна на хорей. Женский конкурс ягушек — у кого самая нарядная.
Но главное — люди издалека приезжают, общаются, новостями обмениваются.
На берегу Оби стояли десять больших красивых чумов, где хозяйки угощали гостей национальными блюдами: строганиной, вареным мясом, морошковым вареньем. По льду реки ходили нарядно одетые люди, повсюду стояли снегоходы и оленьи упряжки приехавших на праздник оленеводов. Я с удивлением обнаружил, что больше половины гостей праздника — русские жители Аксарки, пришедшие не только посмотреть на «экзотику» Севера, но и пообщаться с друзьями — ненцами, хантами.
— Костя, — Евдокия взяла меня за рукав куртки, — ты сегодня подписи не собирай! Мы сами все сделаем. И людей местных мы лучше знаем, и уж больно ты заметный в этом своем комбинезоне! Вдруг та чиновница, что вы в бригаде встретили, успела тебя кому-нибудь описать? Не будем рисковать! Ты просто походи, посмотри на наш праздник!
Я кивнул, согласившись с доводами Евдокии, и отправился бродить по шумному, кипящему весельем берегу Оби.
Особенно меня привлекли гонки на оленьих упряжках. Красивые, как на подбор, олени стремительно несли по твердому насту нарты. Гонщики, кто сидя, кто стоя, подгоняли упряжки длинными хореями, гортанно выкрикивая команды. Я любовался бегом оленей, как вдруг мне на плечо легла чья-то рука:
— Костя! Ты откуда здесь?
Я обернулся и радостно воскликнул:
— Гаврила! Вот так встреча!
Мы крепко обнялись, и Гаврила сказал:
— Мы всей семьей на праздник приехали! И Мария здесь, и Оля, и Сережа с Сашей. Сергей будет в гонках на «буранах» участвовать, целый месяц что-то со снегоходом делал. А Оля уже приз выиграла! Первое место на конкурсе ягушек! — Гаврила с гордостью посмотрел на меня. — Получила новенький генератор «Хонда». Теперь будет телевизор со своего генератора смотреть. Ну, пойдем, вон наши «бураны» стоят!
Мы прошли сквозь праздничную толпу и свернули к импровизированной стоянке снегоходов. На нарте сидели две женщины в ягушках, в которых я узнал Марию и Олю.
— Смотрите, кого я привел! — издалека крикнул Гаврила. Оля улыбнулась, Мария радостно заохала и обняла меня как родного.
— Оля, поздравляю! — подмигнул я девушке, кивнув на коробку с генератором. — Видишь, не зря ягушку шила!
— Не зря, не зря! — важно сказала Мария. — Да и какая ягушка красивая вышла, необычная!
Я посмотрел на Олину шубу. Ягушка была отделана широкими полосами бисерного шитья, где по белому фону шел голубой хантыйский узор, воротник был сделан из роскошных песцовых хвостов, на спину пошла шкура «самородного» оленя с четким, симметричным рисунком белых и черных пятен.
— Да, чудесная ягушка! — искренне восхитился я. — Никогда ничего подобного не видел!
Оля смущенно зарделась, а я спросил у Гаврилы:
— А где Сергей с Сашей? Соревнования вроде уже закончились.
— А вон они идут! — Гаврила показал в сторону реки. — Сейчас узнаем, как выступили!
Я поздоровался с братьями и спросил, как прошел заезд на «буранах».
— Да так, средне! — махнул рукой Сергей. — Что-то я перемудрил с двигателем! Только третье место…
— Ничего себе — третье место! — присвистнул я. — Да там мастера съехались со всего округа!
— Ну, всегда ведь мечтаешь о первом месте, правда? — улыбнулся Сергей. — Иначе зачем вообще состязаться? За первое место «ямаху» мужику дали. А мне — только лодочный мотор. Правда, тоже японский!
Поздравив Сергея, мы сели на нарты. Мария достала большой термос, разлила по кружкам чай. Отхлебывая горячий напиток, Гаврила взглянул на меня и сказал:
— Ты молодец, Костя! Мы твое письмо президенту прочли, все подписали: и я с Марией, и Оля с Сергеем…
— Откуда вы узнали? — изумился я. — Я же только вчера из тундры вернулся!
— Экий ты недогадливый! Сам, небось, попросил Сэротэтто и Серасховых ходить подписи собирать и забыл? — с улыбкой покачала головой Мария.
— Точно! — хлопнул я себя по лбу. — Так праздником увлекся, что выскочило из головы! А вообще многие подписали, не знаете?
— Многие! — кивнул Гаврила. — Почти все, кого я знаю, с кем разговаривал, о письме твоем упоминали. Этот День
