Дождь в Токио - Ясмин Шакарами
Губы Кентаро слегка подрагивают:
– Это точно не сон?
– Не сон, а чудо.
– Не верится, что ты и правда здесь. Не бросила меня, хотя понятия не имела, жив ли я вообще, – он опускает взгляд на цепочку с серебряным кандзи и сгибается в поклоне, как в нашу первую встречу. – Моя подруга – героиня.
– Я же говорила, что замечу, если ты исчезнешь, – нежно шепчу я.
– Квартал полностью изолирован, – голос Кентаро дрожит от переизбытка чувств и тоски. – Я пытался выбраться, но не вышло. Больше всего на свете я хотел к тебе. Страх, что ты пострадала, сводил меня с ума.
– Я нашла тебя – вот что самое главное.
– Но как? – чуть слышно спрашивает он.
– Кицуна, – многозначительно выговариваю я.
Он задыхается:
– Как же я по тебе скучал, додзикко.
Протягиваю руки и признаюсь:
– Я умру, если ты сейчас же меня не поцелуешь.
За считанные секунды он сбегает по ступенькам, притягивает меня к себе, касается подбородка – и целует.
Эпилог
Кто ищет, тот найдёт дорогу в мир и к самому себе. Кто ищет, тот найдёт край, исполненный красоты и магии значимости. Кто ищет, тот найдёт людей, придающих смысл всей бесконечности сердца.
Кто ищет, тот найдёт вечную любовь.
Прошло три месяца после землетрясения. Я по-прежнему в Токио. Город преобразился. Стал тише, мягче, чувствительнее. Словно дракон, погрузившийся в сон после изнурительной битвы. Раны должны зажить – даже у серебряных гигантов.
Мы все столкнулись с утратой, с болью, более глубокой, чем сама суть мира. Почти каждый житель потерял любимого человека. И с тоской, что сильнее, чем у Хатико, ждёт того, кто никогда не вернётся. И всё же Таску оказался прав: мы стали сильнее – а с новым мужеством приходит новая надежда.
Сегодня Рождество, и в гостиной Накано стоят два богато украшенных свёртка с подарками, содержимому которых позавидовал бы исследователь с Северного полюса: блестящие перчатки, яркие шарфы, пушистые наушники, грелки в виде сердечек и две – кто бы сомневался – розовых шапки с помпонами. Вечером в Токио прилетают мама с папой, и ока-сан с ото-сан тщательно подготовились. Я сама очень рада, что увижу родителей, проведу их по своим любимым местам… и наконец познакомлю с татуированным парнем.
О том, что у меня тоже теперь есть татуировка, они не знают. Никто не знает – кроме Кентаро, Аи, Таску и меня. Мы набили одинаковый рисунок на одно и то же место: круг энсо. Он навсегда сохранит то, что нас связывает. Но круг не замкнут. В Японии верят: в незавершённости кроется сила и красота вселенной. Незавершённость линий символизирует проход на другую сторону, под загадочную лунную тень наших ощущений, где продолжают жить те, кого нам пришлось отпустить. Майя и Рио тоже существуют по ту сторону круга вместе со всеми чудесами, которые мы не в силах объяснить.
Татуировки набивал Таску. Минимум раз в день Ая напоминает, что каллиграфия на моём локте выведена рукой её талантливого, гениального и возмутительно привлекательного друга. Рассказывать Таску, что его считают талантливым гениальным и возмутительно привлекательным, строго настрого запрещено. У Аи тоже всё хорошо: с ноября она работает в собственном ателье при магазинчике Акамуры, и её выдающиеся дизайны стремительно завоёвывают улицы Харадзюку. О новой коллекции кимоно даже написали в газетах, и все академии моды и дизайна борются за её внимание. Я очень горжусь принимающей сестрой.
Ради одиннадцатилетней подруги сердца Харуто отказался шпионить в Северной Корее, зато был избран главным хранителем сокровища Хаи Гранто. Теперь он несколько раз в неделю присматривает за Помпомом. Малыш, бесспорно, любимчик якудз. Время от времени, к вящему удивлению ото-сана и ока-сан, ему преподносят необычнейшие подарки. Неоново-жёлтый горный велосипед с акустическим двигателем (подарок Чиёко и Ямамото) оставить разрешили, а вот ручного королевского питона с цилиндром (рождественский подарок от Акамуры) пришлось немедленно вернуть.
С тех пор, как Помпом переступил порог дома Накано, гормоны у Братто Питто взбесились. Лысый кот-диктатор превратился в очаровательного мурчащего ангела, почитающего за величайшее счастье вылизывать шершавым языком мягкие вьющиеся локоны королевского пуделя. Безволосый тиран и кавалер в подгузниках – самая странная парочка на планете… но разве любви есть дело до правил?
Недавно Кентаро переехал в крошечную комнату над тату-студией Таску. Его отношения с отцом немного улучшились. Они меньше ругаются и больше разговаривают. Дебютная манга Кентаро имела ошеломительный успех, и Кайто Каваками наконец-то осознал, достигнуть высот можно и без бизнес-планов с костюмом. Иногда вполне достаточно изобретательности, силы джедая и щепотки сумасшествия.
На Рождество в Японию приезжают не только мои родители, но и мама Кентаро, медленно идущая на поправку. Завтра Накано приглашают всех в гости, и я безумно переживаю из-за нашего первого ужина в большой немецко-японской семье. Это будет незабываемо. И невероятно – невероятно суматошно.
Через две недели снова начнётся учёба. Мысли о нормальной жизни кажутся чем-то нереальным, но я с нетерпением жду, когда снова увижу учительницу Ноду, Момо, Хироки, Мотоки и всех остальных. Мы будем смеяться и плакать, рассказывать истории о том дне, навсегда изменившем нашу жизнь, исцеляться плечом к плечу, потому что Грааль дружбы сильнее меча тьмы.
А пока я останусь здесь.
Снежинки сверкающими призраками кружатся за окном, крыши высоток увенчаны коронами из неона и льда. Я касаюсь лица Кентаро, желая убедиться, что он правда рядом. Слишком свежи воспоминания о том, каково было не знать, увидимся ли мы снова. Он крепко обнимает меня, заглядывая глубоко в глаза. Лоб у него блестит, дыхание медленно успокаивается. Мы лежим на татами, ещё горя от наслаждения и удовлетворения, которое подарили друг другу.
– Люблю тебя, – шепчет он. Его глаза – золотые чаши с голубыми искрами.
– Люблю тебя, – откликаюсь я. Сердце сжимается от тоски. Мы лежим совсем рядом, но я хочу почувствовать его ещё ближе.
Он указывает на скомканные листы бумаги рядом с подушкой.
– Теперь можно прочитать?
– Ещё нет, – с этими словами я целую его.
Губами чувствую, как он усмехается:
– Додзикко, аппетит у тебя действительно ненасытный.
– Эй…
Кентаро не даёт мне оправдаться, а подминает под себя и отвечает на поцелуй с несдержанной страстью. Мы катаемся по разбросанной одежде, врезаемся в коробки, сносим стопку книг и роняем почти украшенную к Рождеству ёлку.
И я тихо вскрикиваю от счастья.
– Ты дрожишь, – Кентаро заправляет волосы мне за ухо. Его пот капает мне на щёку. – Наверное, надо сделать перерыв.
– Это хорошая дрожь, – улыбаюсь я.
Он целует меня в лоб:
