Наби Хазри - Город моей судьбы
Вспомнив Пушкина,
Я сразу
Вспоминаю Сабухи...
Дали кровью истекали,
Враждовали в вечной мгле.
В мрачный век
Друзьями стали
Два поэта на земле.
Но один погиб до срока...
Я другой над павшим встал,
И от имени Востока
Боль и гнев вложил в дастан...
И Лермонтова приютил Кавказ,
В его изгнанье
И печали странствий...
Он с Сабухи беседовал не раз,
Он изучал язык азербайджанский,
Он знал, что для Востока наш язык
Был то же, что французский для Европы.
Он всей душой к земле моей приник.
И родники любил ее, и тропы.
Он не погиб на склоне Машука,
Он светит нам,
Как Эльбрус белоснежный.
Безбрежна и бездонно глубока
Живая даль
Души его мятежной!
* * *
Поэт, с тобою далью дальней
Мы шли... В душе моей - любовь.
Но есть, но есть, поэт, одна в ней
Незаживающая боль!
Смотри, подобная герою,
Мугань под солнечным лучом,
И опоясана Курою
Она - сверкающим мечом.
Смотри, - раздолья перед нами
Цветут, как рукотворный рай...
Какими б я не шел краями,
Всегда я вижу этот край!
Я эту даль - ее ль забудешь?!
В любую даль с собой беру.
Как Волгу-матушку ты любишь,
Так я люблю мою Куру...
И здесь не только дышат цветом.
Весны, прекрасной, как везде,
И здесь бывает так, что летом
Земля тоскует о дожде.
И высыхает все от зноя,
И реки замедляют бег.
И здесь бывает, что зимою
Не укрывает землю снег.
Не зря бытует поговорка
В старинной этой стороне:
"Зимою не поплачешь горько
Не посмеешься по весне".
* * *
Что нам делать, поэт мой,
Что нам делать, поэт,
Если за далью светлой
Дали, поэт мой, нет?!
- Разве кончаются дали?
Слышу я голос твой...
Чье это там рыданье,
Чей неутешный вой?
Эта - граница дали,
Это встречает нас
Возгласами печали,
Волнами слез Аракс...
Аракс обезумевший,
Мудрый Аракс,
Светлы для меня
Твои мутные воды,
Волнуйся и плач,
Продолжай свой рассказ.
Свой сказ, уводящий в далекие годы...
Мне горло сжимает
Злая печаль,
И сердце готово мое разорваться,
Мне кажется:
Здесь вот кончается даль,
И далью не сможет даль отозваться.
Нет, не кончается эта земля!
Нет, продолжаются звезды и солнце!
Араке изгибается, дали деля,
Но в нем нераздельное небо несется.
Шахдаг к Савалану взывает,
Он тих.
Душа моя даль окликает
Напрасно.
О, сколько сестер
И братьев моих
На том
Берегу
Аракса!
И снова Тавриз одевается мглой,
Когда же, когда его утро наступит?!
Я вижу, как там
Паренек молодой
Под дулом винтовки идет, как преступник.
Его преступление только лишь в том,
Что он неразлучен с мечтой о свободе,
Поэтому взят он
Жандармом тайком,
И должен расстрелян он быть
На восходе...
Пусть человек встает,
А не падает,
если заря занимается.
Пусть ожидание дня
Его радует,
если заря занимается.
Пусть просыпаются
Нивы зеленые,
если заря занимается.
Пусть ожидание дня
Его радует,
если заря занимается.
Пусть просыпаются
Нивы зеленые,
если заря занимается.
Пусть улыбаются
Друг другу влюбленные,
если заря занимается.
Пусть растворится ночь в синеве,
Люди внимают птичьей молве,
Если заря занимается.
Пусть не алеет кровь на траве,
Если заря занимается.
Здесь - радости берег, там - берег печали,
И их не река разделяет - века.
Но верю - еще побратаются дали
И к брату протянется брата рука...
* * *
Сияет небо над Муганью,
Пускай Мугань ему дарит
Цветов букеты, красок гамму,
А мы вернемся в Сумгаит.
Вот говорят, что я пытаюсь
С тобой соперничать порой,
Я лишь к подножью приближаюсь,
Давно сияешь ты горой!
Но дело, в общем-то не в этом...
Но, как бывало в адрес твой,
И мне любители сюжетов
Твердят: "А где же твой герой?"
А вот
Герой мой - город новый,
Огни рабочие его.
Мне и в поэме многословной
Не рассказать о нем всего!
Я гражданин его - по воле
Души, сроднившейся с мечтой,
По новой дали, общей доле,
А не по книге домовой!
В него впадают реки судеб,
Как Волга-матушка, Кура.
Стоит у моря он. По сути,
И сам он - море... Но пора
Расстаться нам, поэт. Мы долго
Листали дали, как миры...
В Куре
твоя синеет Волга,
И в Волге
блеск моей Куры.
ЭПИЛОГ
Как волна,
Расплескав свою ярость,
Возвратится на круги своя,
Так ко мне
Возвращает свой парус
Моего вдохновенья ладья.
.Мой корабль,
Загруженный мечтою
Лучезарное утро над ним...
Он уже
Управляем, не мною
Время стало
Его рулевым.
Долго ль плавать ему,
Я не знаю,
До каких доплывет берегов?
Я и сам удивляюсь
Названью,
Что горит на обшивке его.
Как моряк,
Получивший отсрочку,
Я не нужен ему
На борту...
Тот, кто ставит
Последнюю точку,
Словно якорь
Бросает в порту.
И опять
Ожидание зова,
И опять ветры спор завели...
И я знаю,
Что снова и снова
Ринусь в море
Труда штормового,
И останется берег вдали...
