Наби Хазри - Если покинешь

Хазри Наби

Если покинешь

Наби Хазри

Если покинешь...

Перевод с азербайджанского - И. Лиснянская

В РОДНОМ СЕЛЕ

Старик,

Куда он и откуда?

Такая грусть в его глазах,

Такая боль в глазах,

Как будто

По веку - на его плечах.

Какою болен он тоскою?

Что потерял он на земле?

Остановился над Курою,

Застыл на маленьком холме.

О, как в глазах его светлеет

Родное небо над рекой!

Вершина горная белеет

Так недоступно далеко.

Но эхом юности минувшей

Летит с вершин орлиный крик,

Как вечностью, одной минутой

Переполняется старик.

Ах, ветер - ласковая юркость,

Вихры седые вороши

И вороши глухую юность

На дне измученной души.

Так простоял он до заката

Наедине с самим собой,

Пока колхозные ребята

С полей не двинулись гурьбой.

И у холма, от маков алого,

Сама, как молодость, быстра,

Не поднялась, не заплясала

Волна веселого костра.

Всегда находит собеседника

Тот, у кого душа полна...

И осветила щеки бледные

Костра веселая волна.

Присел старик на камень плоский,

И тут - как искры от огня,

Вопросы сыплются, вопросы,

А отвечать ему не просто

Трудней, чем гору приподнять.

- Кто я такой?

Зачем? Откуда?

Какие привели дела?

Я здешний.

Здешний я. Отсюда,

Как раз из вашего села!

Но много лет я дома не был,

И жизнь прошла в чужбинной

мгле.

Неласково чужое небо,

Морозно на чужой земле.

Далекой юности стремленья

Погребены в чужом краю...

И лишь одно, одно мгновенье,

Одно мгновенье возвращенья

Мне возвратило жизнь мою,

Но я села не узнаю.

А сердце радо, сердце радо:

Где удочки?

Где нищий кров?

Всего один был дом с верандой

Теперь здесь сто таких домов!

О, как здесь все переменилось:

В поля струятся родники,

Тропа в дорогу превратилась,

И в свет-кипение реки...

Нет, не от старости седины

Не так я стар, совсем не стар

Все это пыль, Все снег чужбины

Вот отчего таким я стал...

И тихо слушают сельчане,

И чутко светятся дома,

И повесть, полная печали,

Встает пред ними у холма.

ВАМ ХОЧУ РАССКАЗАТЬ...

Время трубило грядущие войны

И перемены по всей стране,

В тот день, говорили,

Пенились волны

Кура колыбельную пела мне.

Радость отца не имела границы:

"Вот кто прославит отцовский род!"

И к нашему дому шли веселиться

Баранов резали у ворот.

Отец улыбался:

"Пожалуйте, гости!

В дом Надир-бека входите, друзья,

Могу я на радостях золота горсти

Выбросить в реку! Входите, друзья!"

Жиром бараньим пропахла усадьба.

Знатные гости садились в круг,

Законы свои у рождений и свадеб:

И вот что в тот вечер пропел ашуг:

"Коль высохнет слово в груди твоей

Губы тогда будут гореть,

Коль оторвется ствол от корней

Ветки всегда будут гореть!

Жизнь пронесется своим чередом

С сыном достойным в доме, родном,

Очаг все года будет гореть!

Если покинешь родимый край,

Всюду, куда ни метнешься, знай,

Земля и вода будут гореть!"

Как много дорог у нас вверх и вниз,

Но самая трудная - это жизнь.

И кто о конце не подумал в начале,

Тот ли не сталкивался с бедой,

Не утопал ли в своей печали,

Словно затянут болотной водой?

Бывает, что озером море зовется,

А бурное море - наоборот.

Порою и в речке волна взметнется

И крепкую лодку перевернет.

О, с чем только я не встречался в жизни!

И до последнего вздоха порой

Тот, кто видал и орлиные выси,

Маленький холм величает горой.

МАЛЕНЬКИЙ ХОЛМ

Среди гор он холмик малый,

А среди холмов - гора.

Бьет в него копытом шалым

Быстроногая Кура.

И вздымаются туманы

На крутых его боках

Первородны, первозданны,

Неизменчивы в веках.

Влажной зеленью богаты

Здесь и лето и зима.

Любят нежные ягнята

Травы этого холма.

Серый жаворонок песни

Рассыпает над холмом,

Машет радуга чудесным

Переливчатым крылом.

Алым зноем дышат маки,

У подножья меж камней...

Этот холм в чужбинном мраке

Подплывал во снах ко мне.

Здесь конец мой и начало,

Высота моя и дно

Детство здесь мое промчалось,

Как мгновение одно...

Дом с верандою зеленой

Стекла небу подставлял,

И беспечно и влюбленно

Солнце острое вдыхал.

Мы с мальчишками играли

За холмом у родников.

Я бедняцкие печали

Узнавал с мальчишьих слов.

Тяжесть их крестьянской доли

Начинал я понимать,

Оттого ли, оттого ли,

Что свою не помнил мать?

Рано матери не стало.

И крестьянка, из села

Под чадрой меня качала,

Мне кормилицей была.

Детство. Памятное детство

Много пылу, мало сил...

Нежный голос по соседству

На заре меня будил.

То ли волны песню пели,

То ли дудки ветерка,

На рассвете пела Пери

Дочь соседка-бедняка:

"Зашумели ветры,

Закачались ветки,

Разомкнулись веки,

Вставайте, уже утро!

Теплый дождь струится,

Все вокруг искрится,

И твезвонят птицы:

Вставайте, уже утро!

И поля умылись,

И цветы раскрылись,

И сердца забились:

Вставайте, уже утро!"

Я бежал на голос нежный,

Я следил издалека,

Как она с водою свежей,

Шла домой от родника.

Солнце плавало в кувшине,

Разливалось по рукам.

Словно солнце из кувшина

Восходило по утрам...

Пела Пери, пело платье,

Хоть заплата на заплате,

Пели мелкие монеты

На узорном пояске.

Мне казалось песня эта

Близким счастьем вдалеке.

Шла одна тропа по саду,

Но тропу делил забор.

Что ограда!

Сквозь ограду

Я ловил лукавый взор.

И решился я однажды,

Встал у Пери на пути,

Попросил ее отважно:

- Дай кувшин мне понести!

- Слишком хрупок! И к тому же

Сыну бека - не к лицу!

И расхохоталась тут же,

Как хлестнула по лицу.

Побежала без оглядки

Разделенною тропой

Зеленели смутно пятки,

Выпачканные травой.

Там, в лачуге глинобитной,

Пери нищее жилье...

Было горько и обидно

Мне презрение ее.

- Ты - сын бека,

Встрепенулась

Ты - сын бека,

Оглянулась...

Я бродил в раздумье горьком,

Безотчетно одинок.

"Где ты, Пери?

Мне бы только

Твой услышать голосок!"

Дни пошли однообразно,

Но настал и этот день:

Под холмом, от маков красным,

Я увидел чью-то тень.

Я увидел профиль четкий

Да изогнутую бровь

Шла соседская девчонка,

Волоча вязанку дров.

Ветки руки ей кололи,

Я печально понял вдруг,

Что давно тверды мозоли

На ладонях этих рук.

Ну а я? Какая тяжесть

Доставалась в жизни мне?

Лишь подушку, как поклажу,

Поворачивал во сне.

Я боялся ее смеха,

Помнил едкие слова,

Но настойчиво несмело

Взял у девушки дрова.

И светло и удивленно

Улыбнулась мне она.

Луг пунцовый, - холм зеленый.

Тишина и вышина!

Пела Пери, пело платье,

Хоть заплата на заплате,

Пели крыши, пели стены,

Пели всполохи зари.

...Я разглядывал блаженно

На ладонях волдыри.

И до самого заката

На холме я пропадал,

И с рекою плыл куда-то,

И с орлами я взлетал.

И качался я с ветвями,

И братался я с ветрами.

То в озноб меня бросало,

То в беспамятство огня...

Это детство отплывало,

Отлетало от меня.

В сердце - радость,

В сердце - горе,

В сердце - отблеск нежных глаз.

Если б говорили горы

Подтвердили б мой рассказ.

ПЕРЕД БУРЕЙ

Прошли года,

Прошли, как грозы,

Пустые грозы без дождя,

Как безответные вопросы,

Как дым белесый без огня.

И удержать их невозможно,

И повернуть нельзя их вспять.

Лишь ветер памяти тревожной.

Умеет время возвращать.

И вот - Баку

Тома, тетради...

А я душой в селе родном,

Мне снится старенькое платье

И жаворонки над холмом.

Но все же я берусь за книгу,

Ее и так и сяк верчу:

И жду томительно каникул,

И, наконец, домой лечу.

...Луна - посередине ночи,

Волна - у ночи на краю.

А под холмом родник лопочет,

Бормочет про любовь мою.

Летящих звезд не прячут горы,

И я губами их ловлю.

А Пери?

Пери смотрит гордо,

Но тихо слышится "люблю".

И шепот с шелестом чинары

Сливается.

Века бегут.....

И звезд мгновенные пожары

Мне губы высохшие жгут.

Кто это? Листья или губы

Прошелестели про любовь?

Я слышу гор далеких гулы,

Я вижу поднятую бровь.

- Ты погляди на небо, Пери!

Что без тебя мне свет в ночи!

А Пери смотрит с недоверьем,

А Пери трепетно молчит.

И как дождинки среди ночи