Обещание - Дэймон Гэлгут
Это была случайность, говорит Маугли. Но не совсем. Ваша злость к вам же и вернулась бумерангом.
Иными словами, ты это заслужил, говорит Дезире.
А ты-то сама ничего не заслужила, а? Или плохая карма только для других?
Ты лучше поезжай, голубчик, шепчет она. Пока он еще что-нибудь не вытворил.
Маугли демонстрирует заботу. А с тобой ничего… Ты уверена, что… Потому что я…
Потому что ты что? А, голубчик? Защищать ее будешь? Забавно! Он пытается подняться на ноги, но они не слушаются, и он опять падает.
Иди, иди. Со мной все будет в порядке. Прошу прощения за своего мужа.
Он уходит-таки, но перед этим изрекает последнее назидание. Что материя, он убежден, есть падший дух. Но материя материальней всего, когда пускает в ход силу. В насилии дух отсутствует напрочь. Печально поэтому видеть, как Антон низводит свой дух до жалкого состояния. Вот и все, что он хотел сказать, но говорит он это с добрым чувством и надеется, что воспринято будет таким же образом.
Ух ты, спасибочки. А теперь мотай на хер с моей территории и больше не появляйся.
Моти будет появляться здесь в любое время, когда захочет, но сейчас ты, пожалуй, иди, голубчик.
Я лучше теперь могу оценить, каково тебе приходится, Дезире.
И Маугли превращается в два красных задних огня, исчезающих в темноте.
Моти, к твоему сведению, носитель высочайших качеств, человек с очень древней душой. Вот что говорит Антону жена, говорит негромким, холодным, негодующим голосом. Она столькому научилась от Моти! Он помог ей найти себя. И она не позволит так грубо, так пошло с ним разговаривать, когда приглашает его к себе домой, не позволит физически на него нападать.
Это и мой дом вообще-то. И я поверить не могу, что ты мне наставляешь рога с таким хмырем. Он даже и не смазливый уже, не замечала? Старые набедренные повязки уже не годятся, нужны на несколько размеров больше.
Он не хмырь! Если хочешь знать, он почти наверняка на высшей ступени. И он никогда, никогда не повел бы себя так, как ты думаешь. Он друг, наставник и живой пример, но не любовник. Хотя, добавляет она секунду спустя, если бы и был, то что? Люди не в собственности друг у друга! Я порадовалась бы, если бы ты нашел кого-нибудь еще, глядишь, новое бы открыл.
Я бы тоже порадовался, поверь мне. Но что-то в этом есть коммунистическое и хипповское, тебе не кажется? Делиться, не признавать собственности – твой папаша бы не одобрил.
Мой папа знаком с Маугли, тьфу, с Моти, и он ему очень понравился.
Твой папа выжил из ума, ему теперь все нравятся! Ему бы Сталин понравился, если бы они встретились. Бурное веселье переходит в слезы, а те обратно в смех. О-о, трагедию я переживу, мне с фарсом не совладать.
Что это значит, не понимаю.
Я жизнь свою растратил зря.
Ну, спасибо большое. А я ведь тоже не очень-то счастлива и весела, если ты вдруг не заметил. И я бы молчала на твоем месте насчет растраты, когда со сперматозоидами такой швах.
Она и хотела укусить его побольней, потому что очень горько было недавно узнать, горько обеим сторонам, но ей особенно, что он – бесспорная причина их неспособности плодиться и размножаться на этой земле; но сегодня он слабо на это реагирует. Он все еще ошарашен простым соображением, которое только что пришло ему на ум. Да, я зря растратил свою жизнь. Пятьдесят лет, полвека, и он никогда уже ничего не сделает из того, что задумывал, в чем был когда-то уверен, что это сбудется. Не получит классического образования в знаменитом университете, не выучит иностранного языка, не попутешествует по свету, не женится на любимой женщине. Не держать ему в руках подлинную власть. Не подчинить судьбу своей воле. Даже роман не завершить, потому что, давайте уж будем честны до конца, двадцать лет почти прошло, а он толком его и не начал. Что ни возьми, ни в чем не преуспел и не преуспеет.
Антон в хождениях по дому посреди ночи, время от времени приостанавливается у двери спальни, жена спит по ту сторону, заперлась от него, не войти. Можно еще разок постучать и покричать, но приятных сюрпризов этот сценарий не обещает. Лучше уж странствовать дальше с бутылкой в руке, обозревая унылую местность, которая уже пройдена, и еще более унылую, которая лежит впереди.
Позже Антон в номере отеля, пытается достать деньги из сейфа, но сволочной ящик не открывается. Он дергает изо всех сил, руки скользкие от пота, не ухватиться как следует ни за что, и тут стук в дверь. Бах-бабах! Он замирает от страха, потому что в сейфе чужие деньги, он не должен тут находиться, и тот, кто стучит, добра ему не желает. Где спрятаться?
Бах-бабах! Увесистый такой звук, он выдергивает его из номера отеля и кидает обратно домой, в собственное тело, наполовину сползшее с дивана. Свет горит, телевизор работает, входная дверь открыта. Антон в гостиной, разбужен.
Но что за стук? Сейчас очень поздно/рано, чуть-чуть до рассвета, и что-то пару раз бабахнуло, пока он спал. Он почти в этом уверен. Там где-то, снаружи.
Испуганный и на ногах, нервы протестуют как могут. Что, тот самый момент, какого ты боялся, и вот-вот нечто произойдет? Он, пошатываясь, бредет по лестнице в кабинет, в исступлении уже каком-то, там шарит под ворохом одежды в поисках «моссберга». Кажется, вечность проходит, прежде чем пальцы нащупывают металл. Патроны в ящике. Ну где они там, где, где? Трудно совершать даже простые действия, голова как засоренный водослив, и во рту вкус соответствующий. Наконец ковыляет по лестнице вниз с дробовиком в руке, заталкивая патроны в карман. Рывком наружу из дома, за дверью необъятный и ужасающий мрак, Антон движется по дорожке, ощущение, будто ты увеличен какой-то огромной небесной линзой. Маленькая лужайка – подобие крепостного рва вокруг дома, дальше электрический забор, за ним остальная ферма, и только потом внешний мир. Круги внутри кругов, окружающие меня.
Бабахнуло, возможно, там, за забором, где скопление сараев и хозяйственных построек. Хотя, может, и не было никакого звука, кроме как у него во сне. Да, скорей всего, не было, если подумать. Какой незваный гость будет возвещать о своем присутствии? Ну, какой, разве только самый худший. Отпереть ворота, пройти. Почему такая тишина? Насекомые не жужжат, и где птицы, ведь небо на востоке бледнеет уже.
Подходя
