Обещание - Дэймон Гэлгут
Антон наедине со своими мыслями в слишком большом для него и разваливающемся доме. Полагалось бы чем-нибудь заняться, но не очень-то занимается, потому что Зачем? Вязкая размытость, стертые как бы края, это зрение мое шалит или мозг? Неплохая строчка, надо бы записать, пока не забылась.
Может, выскочить куда-нибудь выпить? Он и так уже пьет, но всегда лучше в компании, проветриться маленько. В одиночку пьют одни алкаши, не хотел бы, чтоб меня за алкаша принимали. Гнар-р-хар-р-хар, как этот пес в комиксе говорит.
Антон за рулем пикапа, пытается выехать со своей территории. Такой геморрой открывать и закрывать за собой ворота, сначала около дома, затем перед выездом на шоссе. С кодами и ключами и в трезвом-то виде поди разберись, а сейчас он далеко не трезв и чуть позже, погнав в город, сомневается, запер ли снова второй висячий замок. Черт с ним, не возвращаться же. Он на новом шоссе, оно платное, но быстрое, никаких тебе светофоров, и добавочный плюс, что не ехать мимо жуткой громадной церкви Алвейна Симмерса, хотя верхушка шпиля и пролетает на отдалении. Поднимает в ее честь, протянув руку к соседнему сиденью, открытую бутылку «Дэниела». Твое здоровье, паразитка, твое здоровье, старая сука. Пережила своего создателя и процветаешь, вижу, как ни в чем не бывало.
Только три часа дня. Пардон, уже пять вечера. Он в заведении, куда последнее время зачастил, в более-менее сносной части Аркадии. Тут тоже нет электричества, но у них генератор, и над головой тускло и дергано светятся лампы. Своеобразное местечко, непонятно, что ты тут забыл, но этим-то ему и нравится. Сумрачное освещение нравится, и желтые обои, и претензия на элегантность, хотя посетители в эти дни, прямо скажем, не высший сорт. Блистательных личностей среди них не ищи, но, с другой стороны, состояние, в котором пребывают здешние, у всех примерно одно, общее, а любая общность благотворна, уютна. Да, дошло уже до этого.
Семь вечера только. Пардон, восемь двадцать. Дезире вернется с йоги, по всей вероятности, с Маугли на поводке, так что домой торопиться смысла нет. Еще раз то же самое, бармен. Чуть больше льда.
Антон в кабинке туалета, мочится. Не вполне понимает, как здесь очутился, трудно вспомнить, хотя само это занятие чуждо лжи по сути своей. Как и опорожнение кишечника. Никакими светскими манерами тут не прикроешься. Вся дипломатия должна происходить на толчке. Застегивается, и его точно ветром сносит к зеркалу. Господи, что у меня с лицом-то, кто его так? Где золотой мальчик, которым я был, кто его спрятал под этой покорябанной металлической маской?
Так, быстро наружу, обратно в бар. У стойки новый посетитель, скучный на вид пожилой чувак, он пялится и пялится, пока не встречается с Антоном взглядами.
Здорово, как жизнь?
А я тебя знаю, говорит чувак.
Откуда?
Ты совсем не изменился.
Мне очень жаль, друг, но ты-то, видать, изменился.
Не узнаёшь? Посмотри хорошенько. Он поворачивается к свету.
Антон вглядывается. Нет, я, признаться… Но есть какой-то намек, неуловимое что-то. В голосе, может быть. Кто ты?
Подскажу. В последний раз мы виделись через забор. Тридцать… нет, тридцать один год назад.
Ему нужно проделать вычисление. И внезапно его озаряет. Бойль! Рядовой по имени Боль! А я, ты знаешь, про тебя думал, вспоминал!
Трясут друг другу руки куда горячее, чем требует ситуация, но слабовато представляют, как вести себя дальше.
Давай угощу. Что ты будешь пить?
Армейские дружки, объясняет Бойль бармену.
Точнее, просто армейские знакомые, но Антон не поправляет его, когда идут к угловому столику. Приятно увидеть Бойля, и он не соврал, он вспоминал его время от времени, хотелось узнать, как у него сложилось дальше. Странно, как некоторые люди, нередко случайные встречные, могут приобретать для тебя значимость, вспышками возникать в мыслях и снах. Что с тобой такое, а?
Бойль после армии работал инженером-сметчиком. Учился в Витсе[48], там познакомился с Дайан, будущей женой. В счастливом браке двадцать восемь лет, двое детей, взрослые сейчас. Один живет в Австралии, и Бойль с женой, если начистоту, собираются через несколько месяцев эмигрировать, перебраться в Перт, чтобы быть поближе к внуку. И другая причина, грустно признаться, в том, что всякую веру уже потеряли в эту проклятую страну.
Ну а ты? спрашивает он Антона. Как ты после нашей последней встречи?
О, все хорошо.
Где учился, чему?
Нигде и ничему, по правде говоря. Несколько лет мотался туда-сюда, потом осел на месте. Женился на подруге детства, любовь школьных лет, и живу постоянно на нашей семейной ферме, веду хозяйство.
Слушает себя с изумлением. Все так, и все не так.
Насчет тебя я был уверен, что ты в университет поступишь, говорит ему Бойль. Такие мозги! Думал, скажу откровенно, что ты в политику двинешь.
Я роман взялся писать, вспоминает внезапно Антон.
Роман? Как он называется? Напечатан?
Пока нет. Не совсем еще готов, честно сказать. Но скоро!
О чем?
Ну, говорит Антон, о муках человеческого бытия. Ничего такого необычного.
Хо, хо, хо! Бойль хлопает по столу. Ну, ты шутник, Сварт, всегда таким был! Не терпится прочесть твою книгу.
Дай срок. Но ты-то зачем сюда, в эту поганую дыру? Потому что с минуту назад Антону стало ясно, что это действительно поганая дыра и нечего ему тут делать, не надо сюда возвращаться, хоть он и знает, что вернется.
Я тут за углом живу, говорит Бойль, я часто сюда хожу. Слушай, может, пошли ко мне, познакомишься с Дайан.
С Дайан?
Это моя жена, я сказал тебе…
А, да, конечно. Извини. В смысле, сейчас прямо? А что, почему нет. Ладно. Но в голове у него этот разговор уже окончен, уже стал смутным полувоспоминанием, хоть он и видит, что Бойль взволнован их встречей.
Йа? Отлично! Только в туалет зайду, подожди секунду. Вернусь, и пойдем.
Хорошо, говорит Антон. Но, по правде, наскучил ему уже этот человек с его заурядной жизнью и заурядной женой, как почти все ему сейчас наскучило, вся
