Кинокефал - Ольга Сураоса
Мой вопрос воплотили молодые нус, следовавшие прямо за Мартыном.
– Почему ты сразу не сказал, что мы заночуем в нашей ночлежке? Идти было бы намного легче!
– Потому, что всё может ещё поменяться, – грозно рыкнул Мартын. – Не расслабляйтесь.
Предосторожность Мартына была обоснованной. Я краем глаза покосился на Мико, надеясь, что юноша не будет высказывать недовольства. Так и случилось. Никто больше не проронил ни слова. Сняв снегоступы и отряхнув себя и их от снега (насколько это вообще было возможным), мы втиснулись в небольшое жилище.
– Снегоступы с тростями держите при себе, – сказал Мартын, увидев, как Коди хотел поставить снаряжение возле двери, – в случае моментального отхода они должны быть под рукой.
Кивнув, Коди, словно детей прижал снегоступы к груди. Располагаться в небольшом помещении толпе из двадцати нус в одежде с рюкзаками да вдобавок со снегоступами и тростями – было затруднительно. Заполнив всё свободное пространство небольшой каморки, мы кое-как в ней уместились. Деревянная лавка была одна, потому большая часть нус, в том числе и мы с Коди и Мико, устроилась прямо на полу. Кто-то достал из сумки некую железную коробку и, совершив какие-то махинации, зажёг в ней пламя. Одновременно с появлением света раздался резкий неприятный запах, тем не менее освещение было настолько ярким, что запах тут же забылся. По удивлению Коди с Мико, было понятно, что и они видели этот своеобразный фонарь впервые.
– Приглуши свет, Корф, прибереги топливо.
Мартын говорил тихо, но вибрация его баса эхом прокатилась по комнате. Он не устраивался, как остальные, а, скрестив руки на груди, застыл огромной фигурой в дверях.
– Печь топить не будем, – продолжил он. – На улице не такой мороз, а хижина вскоре нагреется от нашего присутствия.
– Чтобы не привлекать внимание дымом?
На заданный вопрос Мартын лишь молча склонил в знак согласия голову.
– Отдыхайте, можете немного подкрепиться. Первым дежурю я. Корф, – Мартын обратился к человеку с «фонарём», – сменишь меня.
Человек с рыжей бородой согласно кивнул. Мартын уже поворачивался к выходу, как вдруг мы с ним пересеклись взглядом. В его светло-серых глазах зажёгся огонь, словно он что-то вспомнил.
– Вы герр Доберман?
– Да. Это я.
– Спасибо, – стальной голос Мартына чуть дрогнул, – за то, что защитили детей. За то, что спасли Мавриша. Жаль, что в суете мы как следует не поблагодарили вас.
Неожиданная признательность в то же время растрогала и смутила. Приятные слова от такого достойного нус, как Мартын, согревали сердце, однако ничего выдающегося в моём поступке не было. Любой поступил бы так же.
– В свою очередь и вы, жители Дийя, примите благодарность за наше спасение. Если бы не ваш подоспевший дирижабль…
Недоговорив, запнулся. Меня внезапно пронзило воспоминание о вчерашнем разговоре с герр Трумвом. Староста говорил о недоверии к нам, новоприбывшим, так как именно из-за нашего освобождения дийцы потеряли аэростат, подверглись нападению, и вынуждены были бежать с обжитого, безопасного места. Эти беды случились из-за нас.
– Герр Доберман… – бас Мартына прогремел непоколебимо. – Не стоит благодарностей. Мы не могли поступить иначе.
Не сказав больше ни слова, могучий молосс покинул хижину. Мне не удалось совладать с эмоциями, потому воздухе осталось витать сожаление, которое Мартын и пресёк словом. Правда, напрасно. Червь раскаяния уже начал точить изнутри, высекая на подкорочке «а что если?». Почуяв моё замешательство, заметно приуныли и юноши.
– Вам не стоит ни в чём упрекать себя, – обратился к нам сидевший рядом кинокефал. – Мы не бросили бы нус на произвол судьбы. Цена – посёлок за жизни нус не стоит рассмотрения.
Вокруг стали раздаваться согласные возгласы, гул от которых затягивал разворачивающуюся червоточину.
– Я хотел бы вам выразить отдельную благодарность, – с другого угла комнаты ко мне обратился человек, возрастом не старше Мико. По светлой опушке капюшона понял, что это тот самый нус, который шёл передо мной всё это время. —Вы спасли моего брата, и я обязан вам во век.
Вот как зовут мальчика, подарившего мне глиняную игрушку – Мавриш. Такие же светлые волосы и голубые глаза. Этот юноша и Мавриш были похожи, словно близнецы, их отделяла лишь разница в годах.
– Ничем вы не обязаны и не должны. Никто не будет стоять столбом, когда рядом находящемуся нус грозит опасность. Тем более ребёнку.
Старший брат мальчика хотел ещё что-то сказать, но рыжебородый человек – Корф, опередил его.
– Ведение душевных бесед предлагаю отложить до более приятной обстановки. Сейчас же нужно подкрепиться и восстановить силы, насколько это возможно.
Никто возражать не стал, и все молча занялись своими котомками. Перед отправкой мне с Коди и Мико выдали одинаковые небольшие рюкзаки с очень удобными лямками и твёрдой подкладкой под спину. Сшиты они были очень грамотно, что не преминул заметить Мико, со вздохом откладывая свою наплечную сумку. В рюкзаках помещались ровно две порции пищи, лёгкая бутыль тёплого настоя и бинт с противовоспалительным средством. Одна порция представляла собой большую лепешку с завёрнутыми в ней многочисленными съестными добавками. Сочетание было сытным, а сам объём насыщал без чувства переедания – порция ровно настолько, чтобы дать сил, но не ослабить.
Насытившись, кто-то тихонько переговаривался, кто-то посапывал, прислонившись головой к деревянным брусьям, а кто-то задумался. Сон не приходил, и мне не оставалось ничего иного, как смотреть на пляшущий в фонаре живой огонь. Мико и Коди тихо беседовали рядом, однако я не слышал ни единого слова, мыслями полностью погрузившись в пламя. Оно казалось знакомым. Вся ситуация с переходом, хрустом снега, напряжением и усталостью мышц – всё это было до боли знакомым, словно картинки в инфовизоре, встающие перед внутренней памятью. И массивный предводитель – на голову выше всех из отряда, статный могучий молосс, тоже казался знакомым. Будто при подобных обстоятельствах я выходил говорить с ним. Даже будто это не то чтобы происходило, а было именно правильным. Как странно…
Не пытаясь больше осмыслить внутреннее предчувствие, поднялся.
– Скоро приду, – бросил я юношам, начав пробираться к выходу. Приложив некоторое усилие, толкнул массивную дверь – снега на порог намело предостаточно. С трудом закрыв её, воткнул свои снегоступы с тростями в ближайший сугроб – обуваться не хотелось, однако оставлять снаряжение в хижине было нехорошо. Огляделся в поисках Мартына. Он сидел поодаль, под разлапистой елью, неподвижно, как изваяние. Снег облепил его, сделав незаметным, и крупные снежинки продолжали медленно опускаться на плечи, на косматую голову, но Мартын не обращал на это никакого внимания. Казалось, холод нисколько не тревожил его. Сидя в направлении перевала, с которого мы не так давно спустились, напряжённые уши молосса ловили каждый звук. Когда я приблизился к нему, Мартын ничем не отметил моего присутствия, разве что слегка расслабил плечи.
Намереваясь спросить не холодно ли ему, я лишь впустую щёлкнул челюстью. Поведение Мартына говорило само за себя. Вряд ли он позволил бы себе мёрзнуть. Не стоило строить диалог с глупого вопроса, да и зачем вообще начинать говорить, если нечего сказать? Собственно, о чём я намеривался с ним беседовать? Чудные нами порой двигают намерения. Раньше такого со мной никогда не случалось. Впрочем, ключевое слово здесь «раньше».
– Вот второй табурет, – не оборачиваясь, Мартын указал рукой на соседний сугроб. – Присаживайтесь, если уж пришли.
– Благодарю.
Под сугробом действительно обнаружилась деревянная поверхность, больше напоминающая пень. Расчистив импровизированный табурет, сел на него, оказавшись рядом с заснеженным лицом Мартына. Искоса глянув на меня, он отряхнул с шерсти снежные хлопья.
– Всё очень спокойно. Даже слишком.
– В каком смысле? – уточнил я, накидывая на голову капюшон. Снег заметно повалил сильнее.
– Слишком тихо. Так не должно быть.
– Считаете, что за нами
