Что за девушка - Алисса Шайнмел

— Да, она только начала принимать наркотики. — Мама всплескивает руками и стремительно выходит из комнаты.

Папа смотрит на меня, вздыхая, и садится на свое привычное место рядом со мной:

— Она успокоится.

Я киваю.

— Она напугана.

Я киваю.

— Это всего лишь ямка на дороге, — добавляет он. — Ты держалась молодцом, что бы там ни говорил доктор.

Раньше я была бы рада услышать от папы, что держалась молодцом. Я была бы рада услышать, что он считает, что маме просто нужно успокоиться. Это он отговорил ее от групповой терапии. Он сказал, что я предоставила достаточно аргументов — мой гениальный трехмесячный план — и заслужила возможность показать себя.

Но мама только что нашла таблетки в моем мусорном ведре.

Я показала себя — не так, как надо.

А папа этого не видит.

Он не видит меня.

— Что сказал доктор? — спрашиваю я. — Обо мне?

Папа пожимает плечами:

— Что ты ей не открываешься. Что не видно прогресса. Но конечно же, прогресс есть. Подумать только, что сегодня произошло! — Папа делает паузу, потом наклоняется ко мне и говорит: — Знаю, мы не должны были присутствовать на демонстрации, но я не удержался.

Он помнит, что я не говорила, что не хочу видеть родителей на демонстрации? Это он сказал. Это он решил.

Папа продолжает:

— Я смотрел с парковки. Я видел, как Майя встала перед толпой, и так гордился тобой. Но я уехал, прежде чем ты успела меня заметить. — Он подмигивает.

Гордился мной, потому что Майя вышла и высказалась? Он думает, что я это спланировала, выбрала время, чтобы ее речь произвела максимальный эффект? Может ли он представить, что я даже не слышала слов Майи?

Я чувствую, как скручивает живот, но руки не начинают трястись, как обычно. Что бы это ни было, это не тревога.

Папа продолжает:

— В твоем возрасте я только мечтать мог об организации такого мероприятия. Когда все шагают в ногу, скандируют в унисон. Одна цель, один голос.

Я мотаю головой. Они скандировали не то, что я планировала. Их слова не выражали ни мой голос, ни (что важнее) голос Майи.

— Я видел, как под конец вы с Майей пошли к ее машине. Наверняка для нее это был тяжелый день. Но не волнуйся, мы потом съездим за твоей машиной.

Я мотаю головой. Это не Майе было так плохо, что пришлось уйти. А мне. Разве он не видел, что Майя утешала меня, а не наоборот? Разве он не видит — а я всего в шаге от него — следы слез на моем лице? Он хоть смотрит на меня?

— Только представь, чего ты добьешься в Стэнфорде, — говорит папа. — Ты можешь написать во вступительном сочинении о сегодняшнем дне: как ты справилась со своими проблемами и спланировала такой успешный проект.

Как он может лучиться гордостью, когда мама нашла в моем мусорном ведре пакет с таблетками?

Я сказала Тесс, что она не виновата в том, что не знает меня. Я так много от нее скрывала. Но я не уверена, что тут нет папиной вины.

Отчасти я хочу организовывать акции протеста и бороться за правое дело, как он меня учил. Я тоже верю в то, за что он борется. Я хочу помогать людям.

Но при этом я хочу подняться к себе и с головой укрыться одеялом.

Я хочу и того, и другого. Одновременно.

Я и такая, и такая. Одновременно.

— Не одна цель, не один голос, — тихо говорю я.

— О чем это ты, малыш?

Я чуть повышаю голос:

— Сегодняшняя демонстрация — я вовсе не это планировала.

— О чем ты говоришь?

Еще громче:

— Я хотела говорить о Майе и Майке, но все обернулось совсем не так. Демонстрация стала намного масштабнее…

— В таких ситуациях чем больше, тем лучше!

Хотелось бы мне быть спокойной и рассудительной, как мама. Но какое-то непонятное чувство растет во мне. Я испытала то же самое в понедельник, когда мама сказала, что Майя пришла в школу с подбитым глазом: ярость.

— Это не успешный проект! — Я уже кричу. — Я не горжусь тем, что сегодня случилось. Все вышло из-под контроля. Майк Паркер участвовал в марше! Как я могу этим гордиться?

Папа не кричит в ответ. Всю мою жизнь, споря с папой, я никогда не злилась. Наши споры были скорее дебатами, чем ссорами. Ему нравилось выступать с противоположным мнением, нравилось видеть, как я подыскиваю контраргументы. Это из-за того, что он адвокат, говорил папа.

Сейчас он пытается меня успокоить:

— Может, Майк понял свою ошибку. Люди заслуживают второй шанс, Джунипер. Наверняка у Майка есть свои демоны, с которыми приходится бороться. Исследования показывают, что у абьюзеров зачастую не все гладко в жизни. Ты же знаешь.

— Сегодняшняя акция — это не второй шанс для Майка. — Я отталкиваюсь от стола и встаю. — То, что случилось сегодня, то, что это значило для Майи, не результат исследования. Она не гипотетический человек, не статистика, не случай, о котором я читала в учебнике. Она моя лучшая подруга! Ты это понимаешь? Конечно, я надеюсь, что Майку тоже когда-нибудь помогут, но сейчас, сегодня, меня гораздо больше волнует Майя!

Я знаю, что вечером буду крутиться в постели, не в силах заснуть, и обсасывать каждое слово, переживать, что сказала что-то не то — что-то несправедливое, неправильное, нечестное. Но тут вспоминаю, что Майя помогла мне сегодня, даже после всего, что я наплела на вечеринке. Может, необязательно всегда и везде говорить только самые правильные слова.

— Сегодняшняя акция — это ложь, — продолжаю я. — Майк убедил полшколы, что никак не связан с тем, что случилось с Майей. — Я сжимаю спинку стула, но руки до сих пор не начали трястись. — Может, я буду отстаивать свои взгляды не так, как ты. Может… — Я пытаюсь подобрать пример. — Может, я хочу писать об окружающем мире, а не сражаться в суде.

Я никогда раньше не заикалась, даже не намекала на то, что не хочу становиться адвокатом, как папа.

— Джуни, не позволяй одному недоразумению…

Я обрываю его:

— Со мной что-то случилось сегодня. Во время демонстрации я чуть не потеряла сознание.

Я думала, что никогда не расскажу этого родителям, но, может, им стоит это услышать.

— О чем ты говоришь?

Я закрываю глаза. Я тогда задыхалась. Я думала, что у меня сердечный приступ.

— Я даже не слышала, что говорила Майя, и уж точно не советовала, что говорить.

Прежде чем папа успеет сказать,