Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд
Эстер покачала головой, и они посидели в молчании. Наконец Эрин спросила:
— Как там Абелона?
Эстер поразмыслила.
— Она очень похожа на…
— Нас?
— Ага. Ей за шестьдесят — и у нее такая жажда жизни, несмотря на потерю, которую она пережила, и горе… Рядом с ней я чувствую…
— Воодушевление? — рискнула спросить Эрин.
— Я хотела сказать — усталость.
Эрин рассмеялась.
— Смотри, вдруг она на тебя повлияет.
— Подозреваю, что ее план в этом и состоит. — Эстер потянулась. — Ну а ты как? Может, у тебя на столе остывает очередной пирог? — И она лукаво улыбнулась тетке.
Эрин явно сдержала улыбку.
— Наверное, у меня уже не так много времени на разговор. Френки вот-вот принесет заказ из закусочной.
— Я догадывалась, — рассмеялась Эстер. — А теперь хочу сделать признание.
— И какое? — Эрин подняла брови.
— Когда я уезжала, то умыкнула у тебя рецепт расписного кекса. Сфотографировала его, пока ты была в душе.
Эрин рассмеялась, как заквохтала. От удивления Эстер тоже засмеялась.
— Я думала, ты рассердишься?
Эрин покачала головой:
— Мне кажется, старые рецепты как старые сказки. Их невозможно украсть. Они сами тебя найдут, когда ты будешь в них нуждаться. Даже если подрезать такой рецепт у собственной тетки. — Эрин вскинула бровь. — И как? Уже испекла?
Сильные руки с синими тучами и волнами обнимают ее, а она вцепилась в край стола в конторе бара в Нюхавне, где в свой первый штормовой вечер пила аквавит.
Эстер вздохнула:
— Я приехала сюда не за любовью.
— Подождет.
— Рецепт? Или любовь?
Эрин только улыбнулась.
— Клара тебе писала? Или ты ей?
— Мы переписываемся по электронной почте. Она была занята, работала, так что завтра мы с ней встречаемся в первый раз.
— Здóрово.
Эстер пожала плечами.
Эрин прищурилась, как всегда, когда чуяла ложь.
— Значит, пока ты осматривалась на местности и исследовала Копенгаген?
— Пока — да. — Эстер говорила с напускной уверенностью, но сердце у нее забилось быстрее. — Я пока в режиме ожидания, не хочу торопить события. Вроде встречи с Кларой. А еще я хочу познакомиться с одной женщиной, которая знала Ауру. С Лилле Хекс.
— Лилле Хекс? — Эрин все еще смотрела на Эстер прищурившись.
— Владелицей тату-салона. В Нюхавне. Ты же там была, да? В «Стьерне»? — У Эстер громко стучало сердце.
— Куда мы с Абелоной ходили подростками?
Эстер кивнула:
— Где Абелона сделала себе татуировку после смерти Кристины. Она говорила, что и Гулль когда-то делала татуировку именно там.
— Ого. — Эрин наконец перестала щуриться.
Отвлекающий маневр сработал. Сердце у Эстер поуспокоилось.
— Там же набивала татуировки и Аура, — продолжила она. — Не знаю, сколько раз. С ней работала Лилле Хекс. Хозяйки последние две недели не было в городе, я жду, когда она мне позвонит. Кажется, у них с Аурой были близкие отношения.
Лицо Эрин изменилось, посерьезнело.
— У тебя получается.
— Что получается?
— Ты сумела узнать о жизни Ауры такое, что мы и не узнали бы, не отправься ты в Копенгаген. Горжусь своей племянницей. — Эрин улыбнулась. — Джек и Фрейя будут несказанно благодарны.
При упоминании о родителях Эстер напряглась.
— Отец сказал, что ты давно ему не звонила и не писала, — нажала Эрин.
Эстер почувствовала, как нарастает паника.
— Эрин, — начала было она, но тетка подняла руку.
— Если ты хочешь мне что-то рассказать — расскажи им, когда будешь готова.
— Спасибо. — Эстер расслабилась.
— Ну, какие у тебя еще успехи?
У Эстер сжался желудок.
— Вообще, последние две недели я просидела в библиотеке.
— Да?
— Разбиралась с иллюстрациями, ксерокопии которых есть в дневнике Ауры.
Эрин замерла, не донеся чашку до рта.
— И?
— Я нашла ее. — Эстер изо всех сил старалась сдержать улыбку.
— Кого?
— Писательницу. Написавшую все три сказки, иллюстрации к которым Аура наклеила в свой дневник.
У Эрин подскочили брови.
— И?
С одной стороны, Эстер не хотелось никому показывать папку с копиями, которые она сделала в библиотеке для себя. Но только с одной стороны. Она потянулась за папкой, лежавшей на прикроватном столике, и достала самую верхнюю распечатку.
— Знакомься, это Хелена Нюблум[85]. — Эстер с улыбкой подержала лист так, чтобы тетке было видно.
— Рада знакомству. — Эрин наклонилась к экрану, чтобы получше рассмотреть распечатанную Эстер зернистую черно-белую фотографию женщины в викторианском платье. К темным, зачесанным назад волосам приколоты цветы. На груди необычный, абстрактной формы кулон, на платье — резная брошь. Спокойное, даже флегматичное лицо.
— Ты читала ее произведения? — спросила Эстер.
— Нет, но кое-кто из моих коллег наверняка да.
Эстер отложила ксерокопию.
— Три иллюстрации из дневника Ауры относятся к трем разным сказкам. — Эстер порылась в папке. — Одна из них — та, где обнаженный мужчина держит венок над головой девушки…
— «Агнете и Морской муж», — вставила Эрин.
— Да. Но эта иллюстрация — работа шведского художника Йона Бауэра — одна из иллюстраций к переложению легенды, которое сделала Хелена Нюблум. У Нюблум сказка называется «Агнета и Морской король». Агнета — с «а» на конце.
— Боже мой! — воскликнула Эрин. — Аура нашла письменный вариант этой легенды?
Эстер кивнула.
— Следующая ксерокопия из дневника Ауры — это тоже Бауэр и тоже одна из иллюстраций к сказке Нюблум, ее самой популярной в Скандинавии сказке «Лебединое обличье» — Svanhamnen[86].
Эрин прижала пальцы к вискам.
— Знаю. — Эстер не без удовольствия наблюдала за реакцией тетки. — Эта сказка похожа на легенды про шелки, только тут не рыбак крадет шкуру у женщины-тюленя, а старушка забирает оперение принцессы-лебедя. Принцесса оказывается в облике земной женщины, словно в ловушке. В поисках убежища она как юная нищенка приходит в замок неподалеку. Где…
— Принц? — перебила Эрин.
— Хозяин. Господин Улоф. Влюбляется в нее и предлагает ей все земные блага, лишь бы она осталась с ним. Она остается, но хочется ей лишь того, полузабытого: вернуть себе лебединое оперение, вернуться в небо, к сестрам. — Эстер припомнила картинку из дневника Ауры: женщина в роскошном наряде с тоской смотрит на лебедей в коронах, пролетающих по небу. Вспомнила она и слова Ауры: «Шкура четвертая. Переход. Кем бы ты стала, если бы случайно не оказалась на берегу?»
— И она вернула себе оперение?
— Да. — У Эстер заколотилось сердце. — Она взмыла в родные небеса и не оглянулась.
— Хелена все поняла правильно, — заметила Эрин.
— Да. Поразительная для своего времени писательница. Думаю, этим она Ауре и понравилась. Вот что я нашла в комментариях. — Эстер взяла другой лист и стала читать: — «Хелена Нюблум — представительница скандинавской литературы той эпохи, когда писательницы начали восставать против угнетения и неравенства, зашифровывая феминистские послания в нарративы своих произведений».
