Любимая звезда - Анна Радзивилл
– Да.
– Так. А раз ты сам выбрал меня, то что же ты теперь жалуешься? Теперь не жалуйся. Сейчас, в эту минуту, тебе кажется, что ты ошибся в своём выборе. Может быть. (Хотя мы так любим друг друга!) Но если даже ты и ошибся в своём выборе, то это значит, что ты сам заранее и наказание себе выбрал за то, что ошибся! Правильно?
– Правильно.
– А вот уж какое наказание, какое страдание – это уж будет знать только твоя душа. Верно?
– Да, Маленькая. Всё верно.
* * *
Крем для ног кончился. В лесу крем для ног не растёт, а в селе его не купишь. Ну что, вымылась и намазала пятки чудным подсолнечным маслом – оно здесь вкусно пахнет семечками. Легла спать.
Ночью на меня напали мыши…
Ну разве это не ужас?! В собственном доме!
– Ты бы ещё салом пятки себе намазала, – сказал мне Прекрасный.
– Нет, так жить нельзя! – Меня всё ещё трясло спросонья. – С мышами надо что-то делать. Каждый год я забиваю в норы осколки стекла, всё замазываю, а они прогрызают рядом! Травить их? Мышеловки ставить? Не хочу. Мне это почему-то очень неприятно. Надо заводить своего кота, – говорила я, всё ещё не в силах успокоиться. – Кисюни-то твоей давным-давно нет, сова наверно съела.
– Ничего, будет тебе кот, только попозже. А пока он не ко времени. Твой кот ещё не родился.
– Он хоть сиамский будет-то?
– Сиамский, сиамский.
– А чем пятки мазать?
– Маслом. Но лучше с утра. Зачем же вызывать огонь на себя?
* * *
Чтобы закончить «творилку», надо вырубить кусты между домом и творилкой. К стенкам-то снаружи не подберёшься – джунгли! Взяла топор…
– А может, тебе лучше за грибами сходить? – неожиданно спросил меня Прекрасный.
– Почему? – удивилась я.
– Есть старое поверье – женщине нельзя рубить чёрную бузину. Только мужчине, и то если он старик.
– Но почему, Прекрасный?
– Потому что считается, что после этого он скоро умрёт. Попроси кого-нибудь из местных жителей срубить бузину – под любым предлогом откажутся. А в чём дело – не скажут.
Да… Бузину эту срубил мой муж много лет тому назад. Весело, легко, играючи – расчищал проход между домом и погребом. И умер после этого скоро. Совсем неожиданно – не болел. Но она снова разрослась на том же месте.
– И всё-таки в чём же тут дело? А местные жители знают?
– Нет. Просто знают, что нельзя, и всё. Дело в том, что бузина – это женская сила. Посмотри – её так легко сломать! Но очень трудно извести.
Действительно, от старого корня выросло целое деревце. Стоит, помахивает мне изогнутыми ветками. Их постоянно надламывали, потому что все ходят мимо, а ветки мешают. И бузина стала похожа на японское деревце бонсай: изысканная, изящная, стройная. Вот ты какая, женская-то сила! Блестит чёрными ягодками, улыбается…
К вечеру всё-таки добила я свой домик «об однем оконце», закончила ремонтировать творилку свою.
Отошла, оглянулась и залюбовалась: ну какая красота! На фоне тёмного дремучего леса маленькая, беленькая, а главное – совершенно отдельная избушка! С окошечком.
Вдруг возле оконца села большая яркая бабочка и распластала крылья. Домик-пряник и бантик сбоку.
– Это что, новая моя иллюзия? Что будет у меня отдельный домик и мне, наконец, дадут работать?
– Конечно.
– Ага, а на будущий год мне вокруг этого пряника опять танцевать? Уж очень быстро эти мазанки разваливаются…
Грозно жужжа, как военный вертолёт, с другой стороны окошка с размаху брякнулась мрачная грязно-зелёная стрекоза.
– А это что такое?
– Это твои страхи и опасения, что развалится твой сказочный домик.
– А… Гори всё огнём! Ну развалится – так развалится. Надоело бояться.
Вот такая храбрая и довольная собой отправилась я на речку отмываться после ремонта.
А там… К моему Гофмаршалу (он же Главный Архитектор) нагрянул целый его бывший десятый класс. Они каждый год встречаются у кого-нибудь на даче. Перезнакомил он меня со всеми. Они все такие милые, с мужьями, с жёнами, с детьми. Оказывается, его до сих пор зовут Вовочкой!
Стоим мы с ним по пояс в реке, улыбаемся, вдруг он мне и говорит:
– Я давно хотел вам сказать… Понимаете, я вас люблю. Как увидел, так и полюбил. Сразу. Помните – лесная тропинка, и вдруг – вы?.. В длинном платье, шляпа закрывает половину лица…
(Конечно, помню. Я ещё тогда удивилась: откуда это у нас в лесу взялся человек с таким умным и тонким лицом?)
– Я хочу, чтобы вы это знали. Я никогда и ничего не попрошу у вас и не потребую. Но если вам понадобится моя помощь… Всегда! И я хочу, чтобы вы это знали.
Не ясно, как это получилось, но мокрые, полуголые, стоя по пояс в воде, мы потянулись друг к другу, обнялись и от всей души поцеловались. Впервые за много-много лет.
Кругом плескался, хохотал и плавал целый бывший десятый класс. А на нас никто не обратил внимания. Не заметили!
Научиться бы любить вот так, как он, мой дорогой Гофмаршал… Без всяких условий.
* * *
Что ещё хорошо в моем государстве – нет тут у меня ни телефона, ни радио, ни телевизора – никакого информационного террора.
Телефончик мой растерянно сообщил мне: «Ищу сеть!» Помигал-помигал, но так ничего и не нашёл, успокоился и стал потихоньку жить своей личной жизнью.
Соседи у колодца, чтобы я уж совсем не одичала, сообщают мне очередные главные ужасы: землетрясения, покушения, взрывы и перевороты. Но я всё равно после этого целый день купаюсь в прозрачной тёплой воде, загораю, собираю грибы и цветочки, а вечером тихо еду на велосипеде за парным молоком по речной долине, которая благоухает мятой и зверобоем.
Как-то тут в село еду, а в просвете между деревьями по зеркальной тёмной воде, как в театре, плывут белые птицы. Гуси. Толстые, гордые. «Вы что, лебеди, что ли?» – спрашиваю. А они мне громко так: «Да-да-да-да-да! Лебеди, лебеди, лебеди!..»
Но перед сном Город всё равно неодолимо вспоминается сам. Каждый вечер. Он всплывает как огромный корабль, сияющий огнями и бесконечно притягательный. И корабль этот плывёт мимо меня. Что делать – приходится признаваться: сюда, в эту тишину и кружевную тень, в своё личное нейтральное государство, я заползаю только для того, чтобы
