Птичий отель - Джойс Мэйнард
Я налила Баду бокал лучшего рома. Преисполненная сестринского сочувствия, накрыла его руку своей и повторила слова Лейлы, сказанные мне много лет назад на этом же самом месте: «В каждом раю водятся свои змеи».
61. Очень глубокая расщелина
На следующее утро Бад выглядел немного лучше, хотя, полагаю, он провел бессонную ночь. Он сказал, что Виктория не спустится к завтраку. Я ответила, что ничего страшного, Мария отнесет завтрак в комнату.
Не вдаваясь в подробности, Бад сказал, что хочет повидаться с Гасом, и я еще раз объяснила ему дорогу. Вернулся он через несколько часов. Еще четыре дня назад он строил планы, как останется в Эсперансе и заживет новой жизнью вместе с обожаемой женой, но сейчас передо мной стоял совсем другой человек. Да, он поменялся, и все же после похода в деревню словно исчезла тяжесть, давившая ему на плечи. Бад даже попросил поесть, и мы приготовили для него бутерброд и подали тарелку супа. Когда он снова ушел, прихватив новое мачете, то перестал горбиться и легко взбирался по ступенькам, словно гонимый только ему ведомой целью.
На следующий день Албертсоны отправились в аэропорт. Они возвращались в Литл-Рок. Все разговоры о покупке земли, о курсах испанского и поисках пианино для Виктории были окончены. Расплачиваясь со мной, Бад спросил, что я думаю о книге «Радость секса»[151]. Он собирался купить ее для себя.
– Хочу, чтобы моя жена была счастлива, – сказал он.
– Обязательно купите, – ответила я.
Когда мы прощались, Виктория крепко держалась за руку мужа.
Через какое-то время Мария сказала мне:
– Американец забыл мачете.
Странно, конечно: Бад так радовался этой покупке. Я велела отдать мачете Луису, пусть работает с ним в саду. У него, конечно, как и у всех местных, было свое, но у этого лезвие было гораздо острее.
Необходимость отправиться в деревню возникла у меня лишь через четыре дня, и я в удивлении остановилась перед лавкой астролога.
Табличка над дверью исчезла, а сама дверь оказалась заперта. Стульчик, на котором обычно сидел Андрес, почитывая «Алхимика» Коэльо или рисуя символы майя, пустовала.
Я заглянула к Гарольду, чтобы заказать смузи. Три рептилии – Винсенте, Хуан и Карлос – оживленно что-то обсуждали. Оказывается, только что тут побывал полицейский, расспрашивал всех, не видел ли кто в течение последних двух дней Андреса. Его мать подала заявление, что он исчез.
– Ну, я им и сказал, что не знаю ничего, – сообщил мне Гарольд, снимая кожуру с манго для моего смузи. – Но тут каждый знает, что от этого парня – сплошные беды.
Выпив смузи, я заглянула к Доре и Гасу. Дора находилась в саду с детишками, а Гас замешивал цемент, занимаясь пристройкой к дому.
– Ты, наверное, в курсе, что Виктория с Бадом резко поменяли планы, – сказала я ему. – У них произошла стычка с Андресом, а теперь он пропал.
– Ты веришь в карму? – спросил меня Гас.
– Карма – это когда все возвращается к тебе, совершив круг, – ответила я.
– Знаешь, по кармическому счету у этого астролога накопился большой долг перед Вселенной. – Голос Гаса звучал как-то зловеще.
– Думаешь, с ним случилось что-то плохое? Бог ударил в него молнией или что-то вроде этого?
– Иногда Богу требуется небольшая помощь со стороны простых смертных, – сказал Гас. – Не то чтобы я знаю больше, чем остальные, но… – Гас зачерпнул лопатой раствор и вылил его в опалубку.
– Помнишь, я показывал этой паре участок? – спросил он.
Ну да, тот, по которому пролегала глубокая расщелина.
– Они сказали, что там глубина чуть ли не в полмили, – продолжил Гас. – Виктория только глянула вниз и сказала, что ни за что не согласится там жить. Если туда кто-нибудь свалится – ребенок например, – то он погибнет. Даже не докричишься.
Хотя на улице стояла жара, меня прошиб холодный пот.
– Но туда же никто не ходит, – сказала я. – Ни один человек, находящийся в здравом уме, не подойдет к этой расщелине по собственной воле.
– Только если не приставить к его ребрам мачете. – Гас зачерпнул следующую лопату раствора.
– Бедняга астролог, – сказал он.
62. Уроки плавания
Вы скажете, если женщина живет возле одного из самых прекрасных водоемов на планете, то она регулярно, если не ежедневно, будет заниматься плаванием. Но только не я. С тех пор как Индиго, бойфренд моей мамы, бросил меня трехлетнюю в бассейн, у меня развилась водобоязнь, я так и не научилась плавать.
Узнав об этом, на протяжении многих лет кто-нибудь обязательно брался восстановить этот пробел. Первым был Даниэль. Он делал много попыток тем долгим летом, когда из Калифорнии через Нью-Йорк мы направлялись в сторону Вудстока, и для меня, шестилетнего ребенка, это путешествие стало одним из самых интересных. Наша одиссея продолжалась около трех месяцев, и где бы мы ни делали остановку, Даниэль обязательно пытался научить меня плаванию. Иногда это был совсем небольшой водоем возле мотеля или палаточного лагеря, но иногда – настоящее полноценное озеро. Они-то и запомнились мне больше всего. Помню Новый Орлеан, а еще Верхнее озеро[152], Скалистые горы[153] и Великие Дымчатые горы[154], Техас, Внешние отмели Мэриленда и – тут мы сделали непонятный крюк – Геттисберг[155], где когда-то происходила знаменитая битва.
Больше всего мне запомнились не уроки по истории и географии от Даниэля, не коктейльные зонтики во время остановки в день маминого рождения, – нет, больше всего мне запомнились уроки плавания. Каждый раз, когда мы въезжали в новый штат, мама вытаскивала альманах и зачитывала вслух почитаемые тут цветок, птицу и какое у штата прозвище (Оклахома – штат землезахватчиков, Юта – штат-улей, Пенсильвания – штат-самоцвет, Нью Гэмпшир – Гранитный штат). А потом Даниэль объяснял, где тут находится ближайший водоем.
Диана плавать умела, но редко заходила в воду, делая исключения лишь для теплых источников, где можно было раздеться догола. Даниэлю же вода была нужна как воздух, и он твердо вознамерился привить мне любовь к плаванию. Но так и не преуспел в этом.
Помню, как я стояла на берегу озера или реки в красном на вырост купальнике в горошек из секонд-хенда и дрожала от страха. Даниэль всегда был рядом: забравшись в воду, он уговаривал меня прыгнуть и не бояться, потому
