Птичий отель - Джойс Мэйнард
– Ты мне как сестра, которой у меня никогда не было, – в который раз сказал Гас, повторяя это рефреном. В ответ и я могла бы сказать, что и он мне как брат.
И, как любая сестра (по крайней мере в моем представлении), я не могла не видеть все недостатки Гаса – как он пытается облегчить жизнь во время работ в «Йороне», как любит преувеличивать свои таланты плотника и электрика, как он привирает, рассказывая о своей жизни в Лондоне и о своих индийских приключениях. И как, преследуя собственные интересы, обманывал в прошлом полицию и других представителей власти.
– С волками жить – по-волчьи выть, – говаривал Гас, подкручивая электросчетчик у себя и у меня, чтобы много не набежало. Гас был настоящим манипулятором, я знала это с самого начала. Но от этого не переставала его любить, а даже наоборот.
Я прекрасно видела, что его болтовня иногда действовала Доре на нервы. А если он рассказывал байку, которую мы уже слышали много раз, она молча закатывала глаза.
Меня же не раздражало в нем ничего. Гас напоминал мне моего одноклассника, вечно любившего приврать: то его папа играл за «Нью-Йорк Янкис», то он живет в шикарном особняке, то он спас тонущего или прошел кастинг на главную роль в кино, но мама его отговорила. Таким же был и Гас – как неуклюжий щенок, который вечно все опрокидывает, творит беспорядок, но при этом всегда остается веселым и, что самое главное, – неизменно рад вас видеть.
Встречая меня на пороге своего дома, Гас всегда хватал меня в охапку. Я видела через его плечо лицо Доры и понимала: да, она любила его, но больше не обманывалась, если обманывалась вообще хоть когда-то. Может, потому-то он так обожал жену. Возможно, она была единственной женщиной, которая не покупалась на его штучки.
А что же я? Я догадывалась, что он морочит мне голову, но все равно покупалась и прощала, как простила бы сестра своего любимого нерадивого брата. Бахвальство Гаса воспринималось мною с истинно сестринской любовью. Да, он был хитрюгой, но родным хитрюгой. Огромное преимущество иметь в друзьях манипулятора (неважно, брат он или нет) состояло в следующем: пока вы на одной стороне, он всегда будет мухлевать в твою пользу.
64. Неподходящая мать
На следующий день после смерти Розеллы, оставившей сиротами близнецов Алишу и Матео, в Эсперансу приехала туристка из северной Калифорнии. Она представлялась всем как Райя Саншайн[160]. В прежней жизни ее звали Сьюзан, но новое имя было даже проставлено в паспорте и очень ей подходило. После Ленни я не встречала более неисправимого жизнелюба.
У Райи почти не осталось зубов, а передних и вовсе не было, и, когда она улыбалась, во рту у нее зияла пустота. С деньгами у Райи было не лучше, чем с зубами.
В отличие от других путешественников, Райя была немолода. Количество морщин на лице усугублялось худобой, отчего она смахивала на ведьму, хоть и добрую. Я застала ее момент прибытия в Эсперансу – с легким рюкзаком за спиной и наплечной сумкой, в которой уместилась вся ее пряжа. Позднее Райя рассказала мне, что вяжет из пряжи укороченные топы, которые хорошо продаются и помогают ей путешествовать. Райя показала мне клубки и объяснила, что покупает трикотажную одежду по дешевке и распускает ее на нитки.
«Йорона» была Райе не по средствам. Встретив меня на тропинке, она поинтересовалась, где можно снять комнату подешевле. И я показала ей дорогу до «Игуана Пердида»[161], которая располагалась наверху в долине.
Всего лишь старый рюкзак, и больше ничего. Райя путешествовала налегке.
В тот день вся деревня обсуждала смерть Розеллы и судьбу новорожденных близнецов. Обычно в таких случаях заботу о сиротках берут на себя близкие родственники, но у Матео с Алишей не было рядом бабушек с дедушками, оставался один лишь только Вейд. Старшие дети Розеллы давно выросли и покинули Эсперансу.
Недавно родившая Патрисия, повариха из «Эль Буффо», вызвалась помочь с кормлением. Но поскольку у нее уже был собственный младенец, она могла взять только одного. Выбрала она Матео. Оставалось решить, куда девать Алишу.
Хостел, где Райя сняла комнатку за кухней (были еще четыре комнаты и общие ванна с туалетом), стоял на холме чуть выше «Эль Буффо». Туда и заглянула на следующий день Райя, чтобы узнать, не найдется ли для нее подработки в обмен за возможность столоваться.
– Кроликов умеете освежевывать? – поинтересовался Вейд. Райя, веган с двадцатилетним стажем, отрицательно замотала головой.
И тем не менее, возвращаясь из деревни в хостел, она каждый день заглядывала к кроликам, которых очень жалела, а потому старалась как-то скрасить их недолгое существование на земле.
И вот в один из своих визитов она узнала про близнецов. В это время Матео сосал грудь Патрисии, а Алиша лежала в ящике, подозрительно похожем на перевернутую кроличью клетку. Работники ресторана, да и сами посетители иногда брали ее на руки, чтобы покормить из бутылочки искусственным молоком. Однажды, когда девочка сильно плакала, кто-то, в надежде успокоить ее, добавил в молоко немного крем-де-менте[162]. Через три минуты девочка крепко уснула.
Инцидент с крем-де-менте произошел на глазах у Райи, пока она гладила кролика. Естественно, она сразу же переключилась на младенца, которому было всего пять дней от роду.
Перед закрытием ресторана Райя спросила, кто забирает на ночь Алишу. Патрисия объяснила, что ящик с ребенком просто переносят на кухню, чтобы ночью ей не было холодно.
– Я могла бы забирать ее в хостел, – предложила Райя.
Вейд как раз стоял за стойкой, смешивая для себя фирменный коктейль. Услышав эти слова, он сказал:
– Да ладно, я не возражаю.
И тогда Патрисия вручила Райе пачку сухого молока и бутылку с соской.
Взяв ребенка, женщина поинтересовалась насчет пеленок, и Вейд передал ей стопку чистой ветоши и две английских булавки.
Утром Райя принесла Алишу в «Эль Буффо», но никому не было до нее дела. Персонал носился туда-сюда, шинковал овощи для салата, заворачивал серебряные столовые приборы в фирменные салфетки, а Райя так и сидела с ребенком на руках. Она знала, что прямо сейчас на заднем дворике местный мальчик перерезает кроликам глотки и освежевывает их. Ей и самой-то страшно было глядеть на такое, а тут – маленький ребенок.
– Можно, я отнесу ее обратно к себе? – поинтересовалась Райя у Патрисии, которая к одной груди приложила
