Восемь тетрадей жизни - Тонино Гуэрра
Жак ле Гофф
САД ЗАБЫТЫХ ФРУКТОВ,
или Незабываемые беседы с Тонино и Лорой Гуэрра во время прогулок по Пеннабилли и у них дома
Эссе Паолы Волковой
Я хочу все-таки еще раз хотя бы помечтать о воздушном змее, который мне хочется запустить.
Тонино Гуэрра
Прежде чем я поведаю о наших прогулках и беседах в Пеннабилли, хотелось бы вспомнить эпизод одного документального фильма о Тибете. Речь идет о странных представлениях, которые дают тибетские ламы-актеры в самых различных городах и странах буддизма. Одетые в сказочные ритуальные костюмы, они танцуют, поют, читают стихи «Махабхараты», старые гимны и вечные притчи. Эти (по существу бескорыстные) спектакли они представляют на улицах и площадях среди суеты повседневной жизни и во время праздничных гуляний. Кто-то внимательно смотрит, слушает. Кто-то постоит и уходит, а кто-то вовсе занят своими делами. На праздный вопрос самой себе: «Зачем это им? Такой артистизм, усилия! затраты…» — ответ исследовал (самой себе) сразу. Бытовой повседневности необходим противовес. В противном случае мощный поток ее смывает память, образы сказок и детства, т. е. «главной жизни». Иногда необходимо подниматься чуть-чуть над землей, дышать в «Саду забытых фруктов». Таков Тонино Гуэрра, и это особенно заметно сейчас, когда он облекся мантией всей своей многогранной художественной жизни. Он — поэт, художник, сказочник, не дает забыть снов детства, тревожит историческую память, не устает изумляться людям, открывает слух для шелеста листьев и капель дождя, шума падающей воды и многих других замечательных вещей. Он щедр в своих дарах и неутомим в открытиях для мысли и чувств.
Он мудрец. «Все зависит от периодов жизни, — говорит Тонино — потому что в разные периоды жизни бывает разное счастье. Самое большое счастье в молодости — это встречи и любовь. Но любовь никогда не покидает человека, присутствует все равно. И Феллини за два дня до смерти своему другу сказал (он уже был парализован): „О, если бы была возможность влюбиться еще раз!“»
Потом был период в жизни, когда давало счастье и наслаждение занятие искусством. Не только занятие — вообще искусство. Познавать великие произведения человека: архитектуру, живопись, города, книги. «Сейчас я больше нахожусь во времени, которое кто-то называет старостью. Я не называю. Но я не хочу больше созерцания других вещей, того, что сделано другими. Я хочу сам наслаждаться музыкой природы, т. е. снегом, дождем, цветением, опять любить и найти те предметы, которые я люблю в жизни. Т. е, я не хочу быть более туристом в том, что гораздо выше меня. Удивительна, сказочна, исключительна жизнь в тех маленьких вещах, которые она тебе дарит до конца».
Мы гуляем по городу преображенному художественными фантазиями поэта. Они так аккуратно введены в старинную гармонию Пеннабилли, что мы не сразу их замечаем.
Сюжет для Гофмана или Ганса Христиана Андерсена — солнечные часы, которые Тонино установил по всему городу. Пеннабилли — маленький городок итальянской области Эмилия-Романья, построенный в тринадцатом веке, так и сохранившийся с минимальными изменениями по сей день. Булыжными мостовыми и дивной красоты домами-треченто ползет он вверх и спускается вниз к соборной площади и главному фонтану. И, как бы дополняя, уточняя раритет 700-летнего романской давности стиля, древние солнечные часы на домах, стенах собора, воротах. Круглые сутки показывают они циклическое время этого местечка, включенного в цикл времени мироздания. И никогда не ломаются, не портятся, не повторяются выдумкой. Но самые удивительные из них находятся в «Саду забытых фруктов» и являют собой памятник Федерико Феллини и Джульетте Мазине. Причудливо изогнутые прутья-стебли с завершающим цветком отбрасывают в полдень свою тень на гладко отшлифованную плиту и оказываются теневыми профилями Федерико и Джульетты. Они сближают лица для вечного поцелуя. Их тени появляются ежедневно и свидетельствуют небесный полдень, солнечный зенит. Они бессмертны в земном времени.
Ровно напротив — таинственно закрытый, запечатанный в безвременье часовня-грот. Там — тайна. Это памятник Андрею Тарковскому. Они переговариваются между собой через Тонино. Лора рассказывает: «Когда Феллини в первой встрече с Тарковским (это было в ресторане) спросил Андрея, как тебе работается с Тонино, Андрей, как всегда серьезно, вы знаете, как он всегда отвечал на такого типа вопросы, сказал: „Мне не может работаться плохо с поэтом“. Тогда Феллини, совершенно потупив глаза и лукаво посмотрев на Тонино, сказал: „Это должен был я первым сказать Тонино“. Вот так, такая была фраза».
Мы ходим по «Саду». Тонино посадил здесь (на месте бывшей городской свалки!) забытые античные фрукты.
Они обязательно должны быть, живые забытые фруктовые деревья. А рядом с ними огромные скульптурные «Пинии». Одна такая стоит во дворе Ватикана и воспета Данте. Пиния — поэтический образ тайны вечного Возрождения. Это близкий Гуэрре знак его биографии.
«Сад забытых фруктов», в известном смысле, — монтаж овеществленных образов внутреннего мира поэта. Близость двух памятников, Тарковского и Феллини, вызывает желание говорить о них.
Тарковский жил на Мосфильмовской в том же доме, что и Лора. Туда к ней приехал Тонино. Их знакомство состоялось в Москве, к тому же, они оказались соседями. И сразу же возникла мысль о совместном фильме в Италии. «Какой фильм? Для того чтобы все это совершилось, мы затратили три года… И чтобы убедить тогда руководителей кино, т. е. Сизова и Ермаша, отпустить Андрея снимать в Италию, Тонино приводил такой довод, что любой человек, особенно такой как Андрей, должен снять путешествие по Италии. Потому что это необходимый этап для жизни художника. И, наконец, нам удалось их убедить. Но нам пришлось согласиться на то, что он поедет один, оставив дома жену и сына. Это было условием. Тем временем мы уговорили руководителей итальянского телевидения, в то время директором был друг Тонино и Феллини Серджо Дзаволи, чтобы дали деньги на фильм Тарковского. Он был мало известен в Италии. Делали ретроспективу его фильмов, писали о нем. Он приезжал в Венецию, но его просто забыли. Пришлось восстанавливать его имя в Италии, и Тонино этим занимался. Во время путешествия мы действительно стали искать настоящую идею фильма, какой это должен быть фильм. За время путешествия был снят замечательный документальный фильм „Время путешествия“».
Лора и Тонино говорят почти одновременно, иногда начинают спорить — громко. Эффект итальянской площади или кино «неореализма».
Лора: «Мы приехали в место, которое мне указал Феллини, исключительное место. Оно называется Баньо Виньони. Он мне рассказал, что это одно из самых волшебных мест в Италии. И, правда, оно было волшебным для съемок. Андрею тоже понравилось. Это маленький-маленький
