Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
Знаешь, когда мы стареем? Когда мы теряем способность активно любить. Ты знаешь, почему мы умираем? Потому что мы мучаемся жизнью без любви.
Зофия Казанова, «Больше чем любовь», Краков, 1908
* * *
О чем де́вичьи грезы,
Когда в сердце заноза
Не дает ни вздохнуть, ни уснуть?
О чем тихо мечтает
И цветком вырастает,
Начиная свой жизненный путь?
О минуте светлого счастья,
Таять под любимого взглядом,
И в погоду чтоб и в ненастье
Быть с ним рядом, всегда рядом.
И под звуки скрипок небесных,
Облако фаты теребя,
Услыхать над песнями песню:
Милая… люблю тебя.
* * *
Руда Пабьяницкая, тридцатые годы
Хенрик Дворак снова и снова твердил про себя слова Анны: «Тогда случится чудо, и вы выздоровеете».
Он закрыл глаза. Ему казалось, что чудо уже произошло. В тот самый миг, в тот самый момент, когда Анна открыла дверь его дома и вошла в него. Плохие люди, сами того не ведая, иногда помогают восторжествовать добру. Вот и Куба Ржепецкий невольно поспособствовал этому чуду.
Хенрик впервые за долгое время поел горячее. Он был не в состоянии съесть все, что Анна ему наготовила.
– Еще немного, и аппетит вернется, – сказала она. – Моя бабушка говорила, что от болезни лучше всего бульоны. И ингаляции советовала делать. Я сегодня соберу разные травы…
Хенрик слушал как завороженный. У него было ощущение, что с тех пор, как Анна проветрила его комнату, он может даже дышать глубже. Он провел рукой по щетине. Да, тут нужна бритва. Ему впервые за долгое время захотелось привести себя в порядок.
– Я сейчас принесу бритву! – Анна будто читала его мысли.
* * *
Через несколько часов Хенрик уже лежал в другой комнате. Анна завершала уборку в его спальне, на плите кипел бульон, в духовке пеклось мясо, в доме пахло пирогами.
Он был восхищен этой девушкой. Она пришла к нему домой, чтобы найти спасение. Но как только заметила, что помощь нужна ему, немедленно ее оказала.
Чудо.
Он будет благодарен Ржепецкому до конца дней своих. Анна суетилась по кухне и пела. О чем?
О минуте светлого счастья,
Таять под любимого взглядом,
И в погоду чтоб и в ненастье
Быть с ним рядом, всегда рядом.
И под звуки скрипок небесных,
Облако фаты теребя,
Услыхать над песнями песню:
Милая… люблю тебя.
Хенрик улыбнулся. Анна была именно в том возрасте, когда бутон распускается и превращается в цветок. Впервые за долгое время этот больной человек решил, что он хочет прожить достаточно долго, чтобы как можно дольше наслаждаться хотя бы созерцанием этого цветка. Он надеялся, что чудо, явившееся к нему в образе заботящейся о нем Анны, – это и есть исполнение самой заветной его мечты.
* * *
Прошел месяц, а Кароль Ржепецкий все еще не мог принять решение об опеке над Хенриком.
– Я не желаю, чтобы моя жена прислуживала какому-то мужчине.
– Кароль, людям вообще надо помогать. – Янина была тверда.
– Вот и помогай вообще. Почему конкретно ему? Помогай у нас по дому. Работы непочатый край: сын, куры, сад.
– Наш сын уже взрослый человек, Кароль.
– Да какой он взрослый – ведет себя как ребенок. И вообще: у тебя слишком много свободного времени, слишком много, нужно найти тебе занятие.
Янина сокрушенно качала головой. Боялась, что скоро у нее станет слишком много занятий. Она еще не говорила об этом мужу, но все больше и больше понимала это. Муж был прав. В такой ситуации она не могла помочь больному человеку. До нее доходили слухи, что девушка-портниха, Анна, поселилась на его вилле, но она не хотела верить в эти сплетни. Ну посудите сами: неужели найдется молодая девушка, которая захочет ухаживать за больным мужчиной? Разве что в расчете на его состояние? Но чтобы так просто продать себя? У Янины такое в голове не укладывалось. Ну-ну. Теперь она должна беспокоиться о своей семье, а не о чужих бедах. Тем более что беспокоиться было о чем: Кубы уже несколько дней не было дома. Она боялась, что ему уже ничто не поможет.
* * *
Куба Ржепецкий не просыхал уже две недели. Как только он узнал, что Анна, это воплощение невинности, скромности и добродетели, живет с богатым Хенриком, он начал топить свое горе в вине. А когда ты обаятельный молодой мужчина, когда ты в центре компании, достать выпивку, крепко бьющую в голову, не проблема. Поэтому она, выпивка, была у него каждый день. Пруды Стефанского стали его вторым домом. Правда, и здесь случались осечки: однажды даже Мюллерова дала ему от ворот поворот, когда он заплетающимся пьяным языком начал приставать к ней со своими комплиментами.
Куба скатился на самое дно. По крайней мере, так ему казалось. Но он ошибался, не подозревая, что существует еще второе дно, гораздо глубже первого.
Вскоре он попал и туда.
* * *
Хенрик Дворак чувствовал себя все лучше и лучше. Когда он предстал перед Анной гладко выбритый, в чистой одежде, удивленная девушка увидела перед собой мужчину в расцвете сил. Несколько измотанного болезнью, сильно изможденного, но все еще импозантного.
– Я бы не узнала вас, – сказала она, покраснев.
Хенрик улыбнулся. С тех пор как эта молодая особа появилась у него в доме, он почувствовал себя решительно лучше. Она заботилась о нем так, как никто и никогда о нем не заботился.
– Ты дала мне второе дыхание, силы, Анна.
– Это чудо, пан Хенрик. Я же говорила, что чудеса случаются.
Они случаются. Хенрик был уверен, что это правда. Только теперь он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, что пережил за прошлый месяц. Месяц, за который он, кажется, вернулся к жизни. Правда, к другой жизни – теперь был человек, который заботился о нем. До сих пор это ему приходилось беспокоиться о Кларе, заниматься делами фабрики. Он всегда сам принимал все решения и должен был
