Черешни растут только парами - Магдалена Виткевич
Она не могла допустить, чтобы нечто подобное случилось еще раз. Не могла!
Она бежала вверх по улице Жеромского. Куба уже почти догнал ее, и она не знала, где ей спрятаться. Лес не казался ей подходящим убежищем. И тогда ей на глаза попался дом Хенрика Дворака. Она никогда раньше не видела хозяина этого дома – когда она переехала к тете, он уже был болен, – но слышала, что живет здесь Хенрик Дворак, человек добрый.
Только бы у этого доброго человека дверь была открыта!
Она взбежала по ступенькам на крыльцо и схватилась за ручку двери. Дверь открылась с легкостью.
– Слава Богу, – прошептала она. Быстро вошла внутрь, захлопнула дверь и в изнеможении села на пол в темной прихожей. Первое ее впечатление – что дом нежилой: выглядел пустым, и такой затхлый воздух, будто здесь никто не проветривал и не убирал годами. Однако через некоторое время она услышала кашель. Она боялась заговорить. Боялась, что, когда этот человек обнаружит ее присутствие, то потребует, чтобы она покинула дом как можно скорее. А уйти сейчас она никак не могла. Она обязательно уйдет, но только не сейчас, когда снаружи ее ждет преследователь.
– Анна! Где ты? – доносились до нее полупьяные призывы с улицы.
Она зажмурилась, как маленький ребенок, который думает, что если он ничего не видит, то и его никто не видит.
– Анна! Где ты, черт бы тебя побрал?
Она старалась не дышать. Она знала, что здесь он ее не найдет, но боялась, что хоть какой-нибудь шум, даже самый тихий шорох, привлечет к себе его внимание. Она услышала скрип половиц. Кто-то шел к ней из другой комнаты: опираясь на трость, к ней приближался пожилой, заросший щетиной мужчина. Она посмотрела на него умоляющим взглядом и приложила палец к губам.
Некоторое время он смотрел на нее, потом понимающе кивнул. Выглянул в окно и увидел вдалеке уходящего Ржепецкого. Проводил его взглядом, пока тот не исчез из виду. Старик едва стоял на ногах.
– Простите, – сказала она, поднимаясь с пола. – Простите, что вторглась в ваш дом. – Она схватилась за дверную ручку. – Я ухожу. Будем надеяться, что я больше не увижу его. Меня зовут Анна Ростишевская, и я никогда не вхожу без спроса в дома незнакомых людей, но так получилось. Простите.
Хенрик попытался что-то сказать, но снова зашелся кашлем.
Анна взяла его под руку, хотя это было и неудобно, и малоприятно: мужчина уже давно не мылся и не менял рубашку – в ней же он и спал.
Она под руку довела его до спальни. Повсюду валялась грязная посуда. На столе, на полу. Мухи кружили вокруг испорченных фруктов, которые, по-видимому, кто-то принес некоторое время назад. Анна смотрела на все это в ужасе.
– Пан Хенрик! Это невозможно! – чуть не закричала Анна.
Мужчина опустился на кровать.
Она накрыла его одеялом и дала себе слово, что сразу, как только сможет, поменяет ему белье. Потом накрыла его еще теплым пледом и широко распахнула окно.
– Надо эту болезнь изгнать, – сказала она. – Ветер унесет ее!
Она сколько смогла прибралась в комнате, вынесла всю посуду на кухню, подмела пол. Беспорядок все еще присутствовал, но уже не царил. Мухи, видать, поняли, что их лишили здесь еды, и улетели.
– Вам кто-нибудь помогает? Вы же не можете оставаться один!
– Иногда, – буркнул Хенрик. – Иногда Янина Ржепецкая. Но в этой семье только она, я хотел, я хотел… – Он не договорил.
Девушка покачала головой.
– Я помогу вам, – сказала она.
Хенрик уже не слышал этого. Он заснул.
* * *
Половину ночи Анна занималась уборкой. Разожгла печь, нагрела воды, перемыла целую гору посуды, вычистила все, что требовалось, и постелила постель в другой комнате. У нее больше не оставалось сил ни на что. Было уже давно за полночь, когда она прилегла. Она засыпала, размышляя, что можно сделать, чтобы пан Хенрик перестал кашлять – хотя бы на некоторое время. Пока она не знала, как справиться с этим. Тем не менее ей удалось сделать столько в своей жизни, что и от кашля Хенрика Дворака она сумеет найти средство. Но сначала ей нужно немного поспать. Не станет же она возвращаться ночью домой. То, что она здесь, не знает никто. И неважно, что скажут люди, важно быть в согласии с самой собой. Она легла и сразу же уснула.
* * *
Проснулась она очень рано. Сначала не поняла, где находится, но, услышав кашель, сообразила – Хенрик Дворак. Она была на его вилле. Она все вспомнила.
Она встала, умылась. Надо было подумать о еде. Продуктов было хоть и не много, но они были. Янина Ржепецкая, видимо, заботилась о том, чтобы у Хенрика была еда. Но что мог сделать со всем этим больной мужчина? Яйца, мука, молоко… Правда, молоко уже прокисло, но ничего – на простокваше можно сделать отличные лепешки. Сухая колбаса тоже была. Анна размочила черствый хлеб в яйце, зажарила его на плите, посыпала сахаром и отнесла Хенрику. Он уже не спал.
Он смотрел на девушку удивленными глазами.
– А то я уж подумал, что мне все это приснилось, – сказал он.
Он неуверенно смотрел на чистоту вокруг.
– Спасибо.
Анна улыбнулась.
– Это еще не все. Сейчас… Сейчас я вам помогу умыться. Нагрею воду. Вы пройдете во вторую комнату, а эту я приберу. Если в доме беспорядок, то и болезнь держится дольше.
– Мою болезнь никакая уборка не одолеет, моя болезнь навсегда, – сказал он. – Нужно чудо, чтобы она исчезла.
– Иногда и чудеса случаются, – улыбнулась Анна. – Пожалуйста, завтрак. Я сделала из того, что было. Сейчас я вас покину, надо кое-что прикупить, а пока поставлю бульон, замешу тесто на хлеб. Вы тем временем покушаете и вымоетесь. А потом, Бог даст, случится чудо, и вы поправитесь.
32
Я не могла перестать думать о той истории, которую прошлым вечером мне рассказал пан Анджей. И, как всегда бывает с интересными историями, – он прервался на самом интересном.
– Кто была эта Анна? – спросила я.
– В другой раз.
– Пан Анджей, так нельзя!
– Можно, можно! Вы лучше займитесь друг другом, не то пролетят лучшие годы. Потом будете жалеть об этом.
Шимон улыбнулся.
– Действительно, пойдем, займемся друг другом, – сказал он и схватил меня за руку.
Всю дорогу домой мы шли держась за руки, а Луна радостно бегала вокруг нас.
– Как ты думаешь, кем была Анна? – спросила я
