Дар - Элеонора Бостан
– Ты, парень, – и она кивком указала на Антона, ее ясные глаза смотрели прямо на него, и он почувствовал, как краска заливает щеки. – Я почувствовала тебя, едва ты переступил порог нашей калитки. Иногда приходится подождать, той женщине очень нужна была помощь.
Она помолчала несколько секунд и добавила, наставив на него палец:
– И последние 30 минут ты меня отвлекал. – Но в голосе не слышалось ни злости ни упрека, она просто констатировала факт.
– Извините, – пролепетал Антон, пойманный в ловушку ее небесных глаз, – я…
– Не извиняйся, в этом нет твоей вины. Во всем этом нет твоей вины. Ты – невинен, милый, невинен, как дитя.
Сердце в груди Антона снова подпрыгнуло, сделало сальто где-то в горле и вернулось на место, чтобы отплясывать чечетку там.
– Нам очень нужна ваша помощь, – начала Аннета, она сидела по правую руку от него, Рита – по левую, – он болен, никто не знает, что с ним…
– И я не знаю, – прервала старушка, – но вокруг него зло, я чувствую его, оно сильное и очень старое. От него дребезжит воздух, от него ноют мои старые кости. Мне страшно, рядом с ним. Потому что это зло древнее и могущественное, гораздо сильнее такой старой развалины, как я.
Сердце Антона упало, а душа, как будто раскололась на тысячи острых как бритва осколков и теперь кололась в груди, раздирая его на части. Слезы подступили к глазам, ему хотелось кричать, пока кровь не начнет хлестать их горла, хотелось рвать на себе волосы, хотелось убить кого-нибудь или уничтожить что-нибудь… вместо этого, он начал разглядывать комнату, чтобы отвлечься. Она была такой же идеально квадратной, из мебели – только стол, стул хозяйки и четыре стула для посетителей. И повсюду – свечи, и церковные и обычные, они стояли на столе, двух подоконниках – окна были закрыты внутренними ставнями – и на нескольких канделябрах. По углам висели иконы, и одна лампада горела перед распятием за спиной старушки.
– Я не знаю, почему это так, – она встала, и Антон поразился, какая она маленькая и как будто кругленькая, – оно вокруг тебя, но не в тебе.
Она подошла вплотную, Антон сидел, но их глаза были практически на одном уровне. И ее сияющие глаза как будто смотрели внутрь и видели то, что другим не дано было видеть.
– От него не убежать, – сказала она, как в трансе, – его не победить. Оно высасывает жизнь. Прости, сынок, я тут бессильна.
Я ведь не говорил ей про монету, подумал Антон, я и слова не произнес о себе. Она не врет и она не шарлатанка. Просто я обречен. И я снова проиграл, на это раз свою жизнь.
Старушка взяла его руки в свои, их глаза встретились. И на мгновение страх исчез, исчезла боль и слабость, Нежность и грусть в ее глазах заставили отступить неведомое древнее зло, крутившееся облаком вокруг Антона. В ней свет, подумал Антон, в эту секунду, и грусть и обреченность растворились под ее взглядом, как я могу злиться или отчаиваться? Я просто должен освободиться от страха и принимать свою судьбу, потому что где-то есть свет и тьма перед ним бессильна.
– Ты чист душой, – сказал она еле слышно, не сводя своих удивительных глаз с его лица, – я буду молиться о тебе. Ты несешь свой крест, не сломайся под его тяжестью.
Антон улыбнулся, чувствуя себя совершенно спокойным и здоровым, он знал, что это пройдет, она не давала ложных обещаний, но в эту секунду он получил передышку и наслаждался каждым ее мгновением.
– Он же умирает! – Аннета вскочила со своего стула, ее глаза тоже сияли, только в них горел огонь.
Рита ахнула и попыталась схватить ее за руку, Аннета стряхнула ее, прожигая взглядом миниатюрную старушку.
– Вы должны помочь ему! Вы не можете его бросить! – и тут она вдруг расплакалась, второй раз за этот жуткий день. – Он не должен умирать, не должен!
– Аннета… – Антон был так шокирован, что даже не знал, что собирается сказать, но она не дала ему такой возможности.
– Замолчи! Ты уже сдался! Ты не смеешь так поступать! – ее перекошенное от отчаяния и злости лицо снова повернулось к старушке, – сделайте что-нибудь! Вы должны! Должны ему помочь!
– Деточка, – она отпустила руки Антона и направилась к Аннете, возвышающейся над ней, как башня, – твое сердце изранено, в нем так много боли. Но много и любви. Не позволяй себе потерять ее, не убивай свет, который есть в тебе. Это дар Божий, он есть не у всех.
Аннета продолжала плакать, но злость с ее лица исчезла, как тень, освещаемая ярким полуденным солнцем. Медленно она села обратно на свой стул, всхлипывая и дрожа всем телом. Антон почувствовал, как рука Риты нашла его руку, она тоже плакала, но беззвучно.
– Ты любишь его, – мягко сказала старушка, – твое доброе сердце страдает вместе с ним, но твоя злость ничем здесь не может помочь.
Она погладила Аннету по голове, совсем как ребенка, который упал и ушиб колено.
– Он не должен умирать, я не должна его исцелять, никто из нас ничего не должен. Нет такого понятия во Вселенной, его придумали люди, чтобы получать то, что не всегда заслуживают и скрывать то, о чем они не хотят говорить. – Она говорила тихо и успокаивающе, но глаза не отрывались от заплаканных глаз Аннеты, и в них была твердость. – Мир живет по законам Истины, а только желания определяют истинную сущность человека. За словом должен всегда стоит чье-то хочу, и любой поступок определяет желание, а не долг. Солдаты идут на войну, потому что должны, но каждый идет за своим желанием: кто-то хочет быть героем, кто-то хочет острых ощущений, а кто-то хочет, чтобы его семья жила под мирным небом. А политики, посылающие их исполнять свой долг, хотят власти и богатства. Муж, встретивший красотку, не отвечает на ее заигрывания, не потому что должен хранить верность, а потому что еще больше чем забаву на одну ночь он хочет сохранить семью и остаться честным перед самим собой. А кто-то другой на его месте пускается в авантюры, говоря себе, что жизнь коротка и он не должен отказывать себе в удовольствии, а на самом деле просто не хочет отказывать себе. Вдумайся, и ты сама все поймешь.
Она взяла лицо Аннеты в свои руки заглянула в глаза, смахнув слезы большими пальцами.
– Единственный вопрос, который имеет значения: чего же мы хотим на самом деле?
Она кивнула, и Аннета кивнула вслед за ней.
– Я очень хочу ему помочь, но не могу. Это за пределами моих возможностей.
Когда
