Привет, красавица - Энн Наполитано
— Ба! — сказала Алиса, и Сильвия наклонилась ее поцеловать.
Джулия, в джинсах и старой майке, казалась какой-то дерганой — наверное, перебрала с кофе.
— Вот уж не думала, что когда-нибудь покину Чикаго, — сказала она. — Но я также не представляла, что умрет папа. И не думала, что мама так отстранится. — Джулия помолчала. — А еще я никогда не думала, что ты станешь ежедневно навещать в больнице моего мужа.
Сильвию как будто ударили под дых. Она сидела на корточках рядом с малышкой, но теперь встала и еле выговорила:
— Не ежедневно.
— Вообще-то я не знала, что ты к нему ходишь.
Сильвия посмотрела сестре в глаза. Да, за последние месяцы они отдалились друг от друга.
— Могла бы просто спросить, а не подлавливать меня.
— Я сомневалась, что ты скажешь правду.
Сильвия это отметила.
— У него никого нет. Мне его жаль.
Джулия покинула свободный пятачок меж коробок и вернулась с папкой.
— Здесь документы по разводу и отказу от родительских прав. Пожалуйста, передай Уильяму, когда в следующий раз пойдешь к нему.
Сильвию затопило отчаяние. Сестра обрывала связующие их нити. И виной тому она, Сильвия? Или Джулия сжигает мосты потому, что иначе не сможет уехать?
— Я тебя люблю, — сказала Сильвия.
Джулия отбросила прядь с лица и качнула головой, словно досадуя на ненужные сантименты, но все же ответила:
— И я тебя.
Зябким ноябрьским утром Сильвия приехала встретить выписанного из больницы Уильяма. Еще ожидались Кент и Араш. Вероятно, подойдет и доктор Дембия, которая явно прониклась симпатией к своему пациенту и будет по нему скучать. Цецилия, чья враждебность к зятю исчезла после признания Эмелин в своей депрессии, должна была появиться в его новом жилище, чтобы посмотреть, не надо ли оживить стены веселой краской. Выйдя из лифта на этаже психиатрического отделения, Сильвия поймала себя на том, что озирается в поисках Джулии. Сестра была за восемьсот миль отсюда, но почему-то теплилась вера, что она окажется здесь и решительно возьмется за возвращение супруга в свою жизнь.
Уильям стоял возле окна. У него не было никаких вещей. Он категорически не хотел просить Джулию что-либо ему передать, хотя нуждался в одежде, поскольку ничто из забытого другими пациентами ему не годилось. Узнав об этом, товарищи по команде прислали кое-что из одежды. Сейчас он был в брюках-хаки, поношенных кроссовках и свитере с эмблемой университета. Подписанные им документы о разводе и отказе от родительских прав Сильвия переслала адвокату. Перед отъездом Джулия сдала все его пожитки в камеру хранения. Уильям покидал больницу холостым и бездетным.
— Большой день, — сказала Сильвия.
— Не знаю, как тебя благодарить за все, что ты сделала. — Уильям уставился на свои руки.
— Не стоит.
— Я эгоист. Не попросил тебя больше не приходить, потому что мне было хорошо с тобой. Но вот я выписываюсь, и ты избавляешься от всех хлопот. Пожалуйста, учти это. У меня есть лекарства… — Уильям чуть заметно усмехнулся, — и моя мантра. Постараюсь быть полезным Арашу. — Он помолчал. — Все вы были очень заботливы ко мне. Я не хочу злоупотреблять вашей добротой.
Слова эти угодили ей в самое сердце, словно оно и было целью Уильяма. Рассудком Сильвия понимала, что все правильно — ему гораздо лучше, и она вольна идти на все четыре стороны. Но ее ожгло острым, точно боль, осознанием, что она не хочет и, наверное, не сможет этого сделать. Это и был ее главный секрет, которым она не могла ни с кем не поделиться. Защипало глаза, Сильвия испугалась, что расплачется.
— Ты знаешь, что всю ту ночь я искала тебя вместе с Кентом и ребятами? — спросила она.
Уильям сощурился, будто свет резал ему глаза.
— Да, Кент рассказал.
«Зачем я об этом говорю?» — подумала Сильвия, а вслух сказала:
— Когда тебя достали из воды, ты был как мертвый. — Перед глазами опять возникла картина: усталые высокие парни несут безвольное тело. — Я не знала, что мне делать, но хотела чем-нибудь помочь. И я держала твою руку, пока тебя несли в «скорую». Не выпускала ее до самой больницы.
Уильям ответил не сразу.
— Я этого не знал. Почти не помню тот день. Прости, что тебе пришлось пережить такое. Наверное, это очень страшно.
Ночами Сильвия вновь и вновь вспоминала, как Кент ее подозвал и она побежала к нему, увязая в песке. Вспоминала панику и горе, раздиравшие грудь при мысли, что Уильяма больше нет. Вспоминала его ледяную руку. Она не хотела оставлять его в одиночестве даже мертвого. И еще никогда не была так одинока сама.
Сильвия услышала свой голос, произнесший:
— Можно я возьму твою руку? Всего на секунду.
Уильям пересек комнату, остановился перед ней. Протянул раскрытую ладонь. Кожа была теплая и мягкая, совсем иная, чем в тот день. Сильвию затопила волна самых разных чувств. Казалось, внутри нее кто-то крутит шкалу радиоприемника, включенного на полную громкость. «Я тебя люблю», — мысленно произнесла она, и слова эти, от которых теперь было нельзя отпереться, породили отчаяние, смешанное с глубинной радостью. Уильям был ее единственным. Ее сердцем. Он изменил в ней все молекулы до единой. Сильвия всегда знала, что любовь придет к ней с мощью цунами. Она мечтала о ней, еще когда была маленькой девочкой, и вот мечта сбылась. Но она не знала, что любовь эта окажется невозможной, безвыходной и невыразимой, потому что он женат на ее сестре.
«Так, — подумала она, — у меня проблемы». И рассмеялась от этой мысли.
— Ты в порядке? — спросил Уильям.
— Я в порядке, — ответила Сильвия, она не хотела его волновать.
Они держались за руки, пока из коридора не донесся шум, и тогда они отступили друг от друга.
Взбудораженный Кент влетел в палату, словно готовясь праздновать победу в решающем матче.
— На волю! — крикнул он и стиснул Уильяма в объятьях.
Обычно посетителей пропускали по одному, но Уильям выписывался, и правило это не работало.
Следом появился Араш, глянул на Кента и сказал:
— Дурачишься, как
