Семен Бытовой - Багульник

- Разве ей плохо у бабушки?

- Конечно, Оля, для тебя это очень удобно, - не без упрека сказал он, - но я не уверен, что Наталья Ивановна правильно воспитывает девочку.

- Мама в ней души не чает!

- И настраивает против отца!

- Не может этого быть. Мама, наоборот, с одобрением писала мне о том, что ты часто бываешь у дочери.

- Сомневаюсь, - буркнул Юрий.

- Напрасно! И вообще, Юра, я хочу увезти с собой Клавочку...

- Ну, это мы еще посмотрим! - довольно резко предупредил он.

Ольга насторожилась.

- Незачем увозить ребенка в такую даль, где даже яблока для него не купишь.

Ольга решительно повторила:

- Клавочка поедет со мной!

- Оля, я категорически буду возражать! - повысил он голос.

- Я - мать, и право в данном вопросе на моей стороне. И если ты будешь препятствовать, мы с тобой серьезно поссоримся.

Он остановился, глянул на Ольгу:

- Ты и так лишила меня всего! Хочешь лишить и дочери?

- Юра, не кричи. Здесь люди. Мы не для того встретились, чтобы скандалить. Тем более в такой для меня день. И, умоляю тебя, никогда больше не повторяй, что я тебя лишила чего-то... Наоборот, я хочу помочь тебе, Юра...

- Чем? - спросил он более спокойно.

- Ну, хотя бы дружеским советом.

- Я слушаю...

- Возвращайся в Агур.

- Ты это серьезно?

- Серьезно, Юра. Там для тебя непочатый край работы. После смерти Бурова леспромхоз все еще без директора и без главного инженера. Если бы ты только знал, как Харитон Федорович ждал твоего возвращения...

- Ничего не понимаю, честное слово! - немного растерянно закричал он. - Зачем я должен ехать в Агур? Разве ты согласна жить со мной?

- Не вместе, так рядом... - откровенно призналась она.

- Во-первых, я себя еще не чувствую потерянным... А во-вторых, я не дурачок какой-нибудь, чтобы быть рядом и взирать, как ты будешь с другим. Ведь может с тобой такое случиться?

- Ну, может... когда-нибудь...

- Если хочешь знать правду... - он помедлил, - если хочешь знать правду, я, например, на твоем месте, после того, чего ты достигла, никогда бы не вернулся в Агур...

- А что подумают наши орочи, если я в один прекрасный день так грубо, как это сделал ты, покину их?

- А ты забыла, как они чуть не убили тебя...

- Положим, до этого дело не дошло. Зато потом, потом! Ведь ты сам все это видел. Нет, Юра, доверием народа надо дорожить!

- Ну уж и велик народ - всего каких-нибудь триста человек! Слишком, знаешь, жирно, чтобы у них в таежной больнице работал кандидат медицинских наук. По-моему, хватит им и Алеши Берестова.

- Юрий, не смей так говорить. Нечестно так говорить! - В глазах у нее вспыхнули недобрые огоньки. - Ты можешь издеваться надо мной - и уже порядочно поиздевался в свое время, - но народ оскорблять не позволю, слышишь? И Алексея Берестова тоже... Он мой друг!

Спокойно и холодно, точно ему доставляло удовольствие Ольгино волнение, он произнес:

- Знаем мы этих друзей. Их и по сегодня много ходит, всяческих охотников до наших жен.

- Как тебе не стыдно! - почти задыхаясь, воскликнула Ольга. И он показался ей в эту минуту каким-то жалким, неуклюжим, почти бесформенным, и впервые жгучее чувство неприязни прожгло ее сердце.

- Я уже давно не жена тебе, и ты не имеешь никакого права. Понял?

Они вышли из Летнего сада как чужие. У Лебяжьего моста Юрий неуверенно взял ее под руку.

- Я сама поеду домой, - сказала она.

- Ладно, успокойся... - Заметив вдали зеленый огонек такси, Юрий сказал: - Сейчас остановим машину, поедем...

Она не ответила.

Всю дорогу они молчали, а когда вышли из такси, Ольга сказала:

- Завтра я поеду к Клавочке. Хочешь, вместе?

- А мы не поссоримся снова? - скорей иронически, чем шутливо спросил он. - Вот и живи с тобой рядом - будем каждый день ссориться!

- Пожалуй, ты прав. Нам уже нельзя ни вместе, ни рядом!

4

Когда она вошла в темную комнату, то не сразу включила свет. Сняв плащ и небрежно бросив его на стул, Ольга подбежала к раскрытому окну и выглянула на улицу. Увидев на трамвайной остановке Юрия, она стала гадать, в какой номер трамвая он собирается сесть. "Если на Охту, к тетке, ему нужен тринадцатый номер, - решила она, точно это имело для нее какое-нибудь значение, - а если сядет в другой, значит, не на Охту". И когда через несколько минут подошел тридцать первый и Юрий вскочил в вагон, Ольга, помимо своего желания, плохо подумала о Юрии и почувствовала себя чуть ли не оскорбленной, и долго не могла освободиться от этого неприятного чувства.

Включив свет, не раздеваясь, она легла на диван. Никогда еще не испытывала она такой тяжести на душе, как от этой встречи с Юрием. И чем больше думала о разговоре с ним, тем острее ощущала свою привязанность к далекому Агуру, к бревенчатому дому у подножья Орлиной сопки. Она вспомнила, как перед своим отъездом поднялась на вершину и долго стояла, обдуваемая со всех сторон ветром, и как долина реки, бегущей к океану, открылась во всей своей неоглядной красе. Внизу по лесной тропинке возвращались из тайги охотники. Увидев наверху Ольгу, они остановились и весело стали ее приветствовать. А Степан Григорьевич Ауканка крикнул:

- Держись там, мамка-доктор, гляди не улети, а то мы без тебя совсем пропадем, наверно!

- Никуда, Степан Григорьевич, не улечу от вас! - в ответ закричала она.

Потом она вспомнила, как прошлой осенью вместе с Алексеем Берестовым они отправились на оморочке в самую глубь тайги и у Гремучего ключа наблюдали отчаянную драку двух изюбров из-за важенки. Ольга после в шутку говорила Алеше:

- Вот бы вам, Алексей Константинович, когда-нибудь так подраться из-за невесты.

- Так у меня ведь рогов нет! - засмеялся он и провел ладонью по лбу. - Боже мой, кажется, они уже растут у меня, Так что, учтите, буду отчаянно драться!

Кончался сентябрь, однако солнце грело по-летнему и в тайге еще не было особых примет осени. Пахло нагретой землей, перестоявшейся теплой хвоей, тенистыми травами, на которых обильно лежала роса. Кедры на крутых склонах сопок роняли в реку тяжелые, туго набитые спелыми орехами шишки, и то здесь, то там звонко плескалась вода. Река часто петляла, и перед каждым поворотом, казалось, замыкали ее лесистые горы, лилово темневшие в знойной трепетной дымке.

Около Гремучего ключа Алеша круто повернул к берегу, спрыгнул, подтянул оморочку и, подав Ольге руку, помог ей сойти. В эту минуту на зеленый холм выскочил изюбр. Он был высок, статен и гордо нес на голове свои ветвистые рога. Испуганно осмотревшись по сторонам, он широко раздутыми вывороченными ноздрями стал торопливо и шумно втягивать воздух. Но ветер дул в сторону реки, и зверь даже не учуял, что там, в густых ивах, притаились люди. Тряхнув рогами, он изогнул рыжеватую шею и вдруг призывно, тоскующе заревел, и сразу в стороне точно таким же ревом отозвался другой изюбр. Тот, что стоял на холме, вздрогнул, откинул к спине тяжелые рога, припал на задние ноги, приготовившись к прыжку, но, раздумав, выпрямился и остался на месте.

Прошло минут пять, как из кустов шиповника, приминая копытами ветки и в кровь обдирая об острые шипы бока, выскочил соперник. Он был такого же роста, как и первый изюбр, но спина у него была пошире, шерсть на боках поседее и гораздо выше и тесней рога с большим количеством ростиней. Когда они сошлись на холме и с ходу стукнулись рогами, то на несколько минут в тревожном ожидании замерли. И вот, наконец, из зарослей показалась важенка. Не торопясь, с подчеркнутым, казалось, равнодушием она принялась обирать зеленые листочки с куста, словно не из-за нее схватились в смертельном поединке эти два холостых рогача.

Изюбры дрались с ожесточением. Гулко, словно камень о камень, стучали рога, рыжие спины их покрылись пеной, из ноздрей валил пар, но силы как будто были у них пока равны. Как ни старались они столкнуть друг друга с холма, ничего не получалось.

- Алеша, уйдем отсюда! - испуганным шепотом попросила Ольга.

- Тихо, Ольга Игнатьевна, уже скоро! - не глядя на нее, ответил Берестов.

- Кто же из них победит, по-вашему?

- Победит сильнейший, - сказал он, - и с ним уйдет важенка.

- И ей все равно, с кем уйти, - с молодым или со старым? - спросила она с детской наивностью и заставила Алешу рассмеяться.

- Что же тут смешного? - спросила она, но Берестов не ответил.

И тут у Ольги пропал всякий интерес к изюбрам, которые с еще большей яростью продолжали драться. Она быстро перевела взгляд на важенку, и Ольгу до крайности возмутило удивительное равнодушие, с каким эта напыщенная красавица, обобрав листочки с одного куста, медленно подходила к другому.

- И это тоже любовь? - вслух подумала Ольга, но Алеша крепко сжал ее руку, чтобы она помолчала. Он словно боялся пропустить мгновение, когда решится исход поединка.

Однако Алеша не пропустил. Он видел, как молодой изюбр изловчился и сильно ударил соперника копытом под самое сердце. Тот грохнулся, засучил ногами, стал задыхаться.