Семен Бытовой - Багульник

- Привет доченьке, - сказала Лидия Федоровна. - И непременно привезите ее. Нехорошо, когда ребенок отвыкает от матери.

- Конечно, привезу, Лидия Федоровна! - пообещала Ольга и потянулась поцеловать ее.

Аркадий Осипович полушутя-полусерьезно сказал:

- Ну а теперь "губами влажными достань моих, они не так милы, но все же алы". Это Вильям Шекспир, девочка моя!

- Нет, нет, милый, дорогой Аркадий Осипович! - обнимая и целуя его, сказала Ольга.

- Ну, пэдэм нэйво, как говорят наши орочи! И пиши, девочка моя, все подробнейшим образом, как я люблю.

- Сразу же после защиты дам телеграмму.

- Непременно молнию! - предупредила Лидия Федоровна.

Поезд тронулся.

Ольга стояла у открытого окна, полная грудью вдыхала свежий воздух лесных просторов, словно набиралась сил для предстоящих испытаний...

2

О том, что Ольга приехала в Ленинград и двадцатого августа в семнадцать часов будет защищать диссертацию, Полозов узнал случайно. Клавочка была в Стрельне, на даче у Ольгиной тетки, и Юрий в последнее время не заходил к Наталье Ивановне и не звонил ей. Возвращаясь в этот день с работы и попав под сильный грозовой ливень, он укрылся под аркой. Рядом висел газетный щит со вчерашним номером "Вечернего Ленинграда". По привычке пробежав глазами спортивные новости и посочувствовав очередному поражению футболистов "Зенита", Юрий без всякого интереса перевел взгляд на длинный столбец с сообщениями о защитах докторских и кандидатских диссертаций и вдруг увидел фамилию Ольги. Сердце его забилось от волнения. Он взглянул на часы: было без четверти пять. С обидой на себя, что так поздно узнал об Ольгиной защите, он кинулся к стоянке такси. Он бежал под проливным дождем, не обращая внимания на громкие раскаты, сотрясавшие дома, боясь опоздать. К счастью, на стоянке оказалась свободная машина, и Юрий, весь вымокший, задыхаясь, вскочил в нее, крикнул шоферу:

- На Петроградскую! Жми, братец, иначе опоздаю!

Всю дорогу он мучительно думал, как ему быть: пробраться ли в актовый зал и присутствовать на защите или ждать, пока она закончится, и встретить Ольгу при выходе? Целиком занятый этой мыслью, Юрий даже не заметил, что дождь перестал и сквозь поредевшие тучи выглянуло солнце. Когда машина остановилась, решение, так мучившее Юрия, пришло само собой: ждать! Он боялся, что, если Ольга вдруг увидит его в актовом зале, непременно заволнуется, не дай бог, собьется, испортит защиту. Этого Юрий допустить не мог. И он прошел через железные ворота в парк, сел на скамейку под прохладным от дождя раскидистым тополем, закурил и стал гадать, какие из пяти окон третьего этажа, выходящих сюда, принадлежат актовому залу. Юрий был в таком напряжении, что порой ему казалось, он не только угадывает заветные окна, но и слышит Ольгин голос, хотя тут же ловил себя на том, что уже плохо помнит ее голос и, возможно, ошибается...

Прошло уже больше часа, а Юрий все сидел и ждал.

"Все ли у нее там ладно, - подумал он, - не слишком ли к ней придираются оппоненты?"

Юрий недавно присутствовал на защите в Лесотехнической академии и видел, как нелегко было диссертанту отстоять свои выводы перед старичком оппонентом, который буквально засыпал его каверзными вопросами. "Как бы то же самое не случилось у Ольги! - и тут же успокоил себя: - Нет, у Ольги этого не случится!"

Неожиданно память вернула его к той далекой зимней ночи, когда Николай Медведев привез его в больницу и Ольга, потрясенная смертью орочки, решительно отказалась его оперировать, и как Николай ругался с ней, чуть ли не грозил судом. Еще вспомнился ему приезд из Мая-Дату в Агур и то, как он в сумерках бродил под окнами больницы и в мозгу у него путались десятки вариантов признания в любви, которые ему надавал Медведев, и как, встретив Ольгу, он понял, что в словах уже нет никакой нужды...

Юрию было мучительно вспоминать все это, ибо с тех пор, как он покинул Агур, в его жизни не было ничего радостного и счастливого. Насколько Ольга возвысилась за эти годы, настолько же он, Юрий, отстал! И сознание того, что теперь он ей неровня, заставило его подумать: а захочет ли она встретиться с ним, не пройдет ли мимо, взглянув на него свысока?

Была минута, когда Полозов хотел подняться и уйти, однако усилием воли заставил себя остаться.

...В это время в актовом зале начиналась защита. Все здесь располагало к торжественности: и сам полукруглый зал с длинными рядами кресел, расставленных амфитеатром, и высокие венецианские окна-витражи, приглушавшие уличный свет, и резная, похожая на церковный амвон, отделанная под темный дуб кафедра.

Справа от кафедры три нижних ряда кресел заняли члены ученого совета. Среди них были и убеленные сединой, очень солидные люди, и помоложе, без седины, но не менее солидные, и два профессора средних лет, причем один военный с полковничьими погонами на тесном, едва сходившемся на круглом животике кителе. Верхние ряды в этом ярусе пустовали. Зато все остальные места в зале уже успели занять. Там сидели кандидаты наук, забывшие свои недавние волнения, когда им тоже приходилось защищать диссертации, и с явным превосходством поглядывавшие на Ольгу, и совсем юные аспиранты, которым еще предстояло волноваться и уже теперь волновавшиеся не меньше Ольги.

Она стояла, слегка прислонившись плечом к стене, тихая, задумчивая, стараясь держаться как можно спокойнее.

Профессор Авилов не был членом этого ученого совета, но, когда он вошел в зал - высокий, подтянутый, - профессора привстали и поклонились ему.

Поискав глазами Ольгу, Сергей Михайлович улыбнулся ей, и она, перехватив его взгляд, слегка кивнула головой, как бы говоря: "Ничего, держусь!"

Ровно в пять часов пятьдесят минут - опоздание произошло по вине оппонента, задержавшегося на лекции, - председатель ученого совета, заняв место за столом, сказал:

- Уважаемые члены ученого совета! Уважаемые коллеги! Сегодня предстоит защита диссертации на соискание ученой степени кандидата медицинских наук Ольги Игнатьевны Ургаловой на тему: "Изменения социально-гигиенических условий жизни малых народностей Севера при Советской власти". - Председатель снял очки и попросил секретаря зачитать анкетные данные диссертанта. - Будут ли у членов ученого совета вопросы к Ольге Игнатьевне? Нет вопросов? Попрошу вас к кафедре, Ольга Игнатьевна.

- Спасибо, - тихо ответила Ольга, подходя к кафедре. - Уважаемые члены ученого совета, уважаемые товарищи. Наше исследование мы начинаем кратким историческим и этнографическим обзором жизненного уклада четырех малых северных народностей - орочей, ульчей, удэге и материковых, то есть амурских нивхов, численность которых в совокупности, согласно последней переписи, составляет около четырех с половиной тысяч человек. О том, что в прошлом эти народности были довольно многочисленными, свидетельствуют дошедшие до нас некоторые легенды и песни. В одной удэгейской песне, например, поется, что их, удэге, было когда-то так много, что белые лебеди, пролетая над тайгой, становились черными от дыма очагов, потом стало лесных жителей так мало, что лебеди, пролетая, оставались совершенно белыми...

Как нам удалось установить, основной причиной катастрофического уменьшения численности этих народностей являлись болезни, перед которыми до революции, в условиях первобытно-общинной организации, люди были совершенно бессильны. Нам пришлось посетить многие места когда-то многолюдных родовых стойбищ, от которых, например во время эпидемии оспы, в течение нескольких суток не осталось ни одного человека. Так, начиная с 1908 и по 1916 год, навсегда погасли очаги орочских родов Голунка, Дунка, Каундига, Быхинька и некоторых других. И тут, уважаемые члены ученого совета, мы переходим к главному и основному в нашей работе: к тем замечательным и коренным изменениям социально-гигиенических условий жизни малых северных народностей за годы Советской власти...

Как и положено было, Ольга Игнатьевна в течение двадцати пяти минут изложила содержание своей многолистной диссертации, с которой уже заранее были ознакомлены члены ученого совета, оппоненты и большинство присутствующих в зале.

- Предоставляю слово научному руководителю диссертантки многоуважаемому профессору Борису Александровичу Крутицкому. Пожалуйста, Борис Александрович, - сказал председатель.

Профессор Крутицкий встал, окинул беглым взглядом присутствующих, потом перевел взгляд на Ольгу.

- Поехав на Дальний Восток, - сказал профессор, - в один из отдаленнейших глухих уголков края, Ольга Игнатьевна приобрела большой опыт практического врача. Ряд сложных операций, которые ей пришлось сделать в трудных условиях поселковой больницы, можно оценить как смелые. Я обращаю внимание уважаемых членов ученого совета на то, что Ольга Игнатьевна нашла в себе смелость взяться и за научную работу на необычную и, по нашему твердому убеждению, весьма важную тему, имеющую не только теоретическое, чисто научное значение, но и содержащую практические выводы и рекомендации. Это и понятно! Ведь сама деятельность диссертантки как врача с первых ее самостоятельных шагов и в настоящее время фактически проходила и проходит среди одной из северных народностей, с которой Ургалова связала свою врачебную судьбу. - Он посмотрел на Ольгу, которая стояла, положив руки на кафедру и опустив глаза. - Да, уважаемые коллеги, когда мы слушали диссертантку, перед нашим мысленным взором как бы прошла история северных народностей, в частности орочей, некогда многочисленных, а в настоящее время насчитывающих, как это ни прискорбно, всего триста пятьдесят человек. Утверждение Ольги Игнатьевны, что, если бы не Советская власть, орочи, видимо, совершенно исчезли бы, заслуживает всяческого внимания. Да, только Советская власть, Коммунистическая партия подняли северян из тьмы к свету, привели их из примитивного родового строя к социализму. Как научный руководитель Ольги Игнатьевны я испытываю законное чувство гордости и удовлетворения от того, что дочь питерского рабочего стоит у кафедры в этом старинном актовом зале, который по праву давно уже считается храмом нашей отечественной медицинской науки. Благодарю вас, коллеги, за внимание.