Любимчик Эпохи. Комплект из 2 книг - Катя Качур
– Проходи, мой мальчик, – сказала она с хрипотцой, надевая элегантные очки в черной оправе. – Я давно тебя ждала.
– Эт-то вы мне? – У Илюши от волнения заныл злосчастный зуб.
– Тебе, конечно, тебе. Подойди поближе, я разгляжу твое лицо, – приказала Ланская, – а вы, друзья, присядьте в кресла. Аиша сейчас принесет холодного чаю.
Она крикнула что-то по-французски хорошенькой тунисийке в синем фартуке с расписанными хной руками.
Илюша сделал несколько шагов и замер возле коляски.
– Присядь на колени, я не встаю, артрит меня обездвижил, – сказала хозяйка дома.
Илья повиновался. Тонкими пальцами, скрюченными от болезни, она провела по его щеке.
– Такие же наивные брови, трогательный вырез губ, такая же пленяющая поволока глаз. Ты взял от нее самое лучшее.
– Вы о к-ком? – Илюша все еще воспринимал происходящее отголоском гашишного сна.
– О Златке, Золотке, Золотулечке, о медовой чистой девочке, которую я не спасла, – губы княжны дрожали. – Какое же счастье, что я тебя дождалась…
Глава 31. Репортаж
Пропажу Златки спустя время заметил только один человек – Нина Ланская, ставшая к тому времени главой отдела по работе с молодежью городского комитета КПСС. Она на несколько лет выпала из жизни, строя свою комсомольско-коммунистическую карьеру, но, закрепившись на хорошем месте, вспомнила о рыжей подопечной. На ее запрос химфакультет политеха дал странный ответ: «Корзинкина З. П. ушла из института по собственному желанию. Дальнейшее ее местонахождение неизвестно. Из вуза отчислена». Ланская потребовала предоставить ей заявление самой Корзинкиной, но оно, со слов декана, оказалось утерянным. Нина не успокоилась. Подключив свои уже мощные горкомовские связи, она опросила всех Златкиных однокурсников и выяснила, что девушка была беременна и к моменту исчезновения находилась на большом сроке. Ланская обзвонила все роддома города, но никто с таким именем в указанный период там не рожал. Одна из студенток вспомнила, что Корзинкина проходила практику на «ХимФосфоре». Сопоставив все факты и трагедию, о которой два года назад говорил весь город – взрыв цистерны, – Ланская почуяла неладное. Она записалась на прием к главному инженеру. Округлив глаза и заигрывая с симпатичной чиновницей, тот заверил, что работника с такой фамилией у них никогда не было.
– Мы ведем учет всех студентов, которые проходят у нас практику, проверьте в отделе кадров! Более того, я лично набираю молодых специалистов из институтов и знаю каждого в лицо. Никакая Корзинкина у нас не стажировалась. Да и имена всех пострадавших в аварии известны. Это люди, давно работающие на предприятии. Их уважают, им выдали медали за отвагу, огромное денежное вознаграждение, – суетился инженер.
Нина ему не поверила. Подключила своего ухажера – начальника районной милиции – и попросила, не поднимая шума, найти концы. Посвященный в интригу следователь вышел на больницу, куда доставляли пострадавших в аварии, и в «беседе по душам» со старенькой санитаркой за чекушкой водки выяснил, что был еще пациент, который на следующий день исчез.
– Заводи дело, – приказала Ланская при встрече с ухажером. – Нужно официально трясти больницу. Это вопрос чести для меня. И совести, которая горит. Не сберегла несчастную девочку.
Для завода и ведомственной больницы начались адские месяцы, руководителей и простых рабочих, главврача и рядовых медиков ежедневно таскали на допросы. В местных газетах с подачи Нины Ланской появились материалы о пропаже студентки. Ухажер пытался добиться руки и сердца Нины, а потому рыл землю изо всех сил. Следователю пришло в голову проверить тех, кого особенно поощряли на заводе в последние годы, и он начал изучать факты внеочередных раздач премий и квартир. Водитель Иван Дергачев всплыл одним из первых. Под страхом пожизненно лишиться свободы он раскололся и рассказал, куда отвез Златку.
– Только она уже была мертва, – поклялся Дергачев.
В Томилино поехали поздней осенью небольшой делегацией во главе с Ниной, следователем и корреспондентом городской газеты. Долго плутали в микроавтобусе по размытым дождями дорогам, услышали про «подстанцию в ебенях возле соснового леса» и наконец добрались к медпункту Надежды Сергеевны по прозвищу Богоматерь. Она вышла на крыльцо в своем белом обличье и вопросительно подняла бровь.
– По нашим данным, больше двух лет назад к вам поступило тело Златы Петровны Корзинкиной, – официальным голосом сказала Нина. – Покажите нам ее могилу.
– Могилу? – удивилась Богоматерь. – Да я и ее саму вам покажу. Она вовсе не в могиле.
Делегация замерла в предчувствии чего-то невероятного. У немолодого корреспондента, годами тосковавшего на собраниях членов горкома, от предвкушения неподдельной сенсации, свело челюсть. Коммунистке Нине Ланской захотелось упасть на колени и перекреститься. К толпе народа подтянулись местные синяки и раззявили рты.
– Только вам не очень понравится то, что вы увидите, – продолжила Богоматерь, – отравление фосфором – вещь чудовищная, не для слабых нервов. Злата, иди сюда, детка!
В доме послышалось шарканье и грохот, будто упала табуретка.
– Надень валенки и накинь тулуп, тут очень холодно! – скомандовала Надежда Сергеевна.
Спустя минуту дверь изнутри открылась и на пороге возникла абсолютно седая старуха с костылем. На ней висел тулуп с чужого плеча, огромный бараний воротник частично закрывал изуродованное лицо. На бугристых щеках кратерами возвышались затянувшиеся язвы. Глаза цвета пепла подслеповато щурились на свету. Нижняя челюсть отсутствовала, представляя собой мешок кожи, который болтался бог знает на чем. Толпа ахнула, Нина зажмурила глаза.
– А где Злата Петровна? – осмелился спросить следователь. – На момент смерти ей было девятнадцать лет! Где сейчас эта девушка?
– Она перед вами, – с вызовом ответила Богоматерь и надула грудь, будто расправила крылья. – Вы видели выживших жертв отравления фосфором? Так смотрите! Синдром молниеносного старения! Ее организм одряхлел на глазах в течение нескольких месяцев! Распад органов, атрофия мышц! Вот цена вашего неуемного товаропотребления, вашего желания удобрять поля химикатами, вашего стремления выглядеть чистыми, стирая белье порошком! Вашей потребности пользоваться спичками! Вашего равнодушия. Вашего чудовищного равно– душия…
Надежда Сергеевна закончила пламенную речь, которую в душе готовила давно, и выдохнула, поправив шапочку.
– Это же репортаж эпохи! – воскликнул ополоумевший от журналистской удачи корреспондент.
– Эпохи! – вдруг гаркнула старуха искореженным ртом. – Эпохи, вашу мать!
Толпа невольно попятилась назад, точно на нее высморкались раскаленным свинцом.
– Иди домой,
