Пришельцы и анорексия - Крис Краус
Чем дольше она здесь живет, тем более невозможным становится письмо домой. Она больше не та, кем была в Новой Зеландии, но она до сих пор не знает, кто она теперь.
Милая Грейс, — пишет она.
Очень рада за тебя и твою новую работу. Держи меня в курсе. К сожалению, я не сплю ночами. Я живу над китайским рестораном, и из вентиляции в мою спальню несет дохлой кошкой. Таскаться всё время по галереям со слайдами не слишком весело. Может быть, мне лучше вернуться —
Она рвет письмо на части.
Милая Грейс,
Я так долго не отвечала тебе, потому что у меня очень много мыслей. Я завидовала, по-белому, твоей работе. У тебя появилась возможность сделать что-то важное. Всё, что касается земель Маори, очень важно. Ты спрашиваешь, чем я занимаюсь, — и это даже рядом не стоит со скульптурами в общественном пространстве в Новой Зеландии. Я приклепываю металлических жуков к банкам кока-колы. Мне плевать, понравятся ли они кому-то. Я приехала в Нью-Йорк, чтобы заниматься именно этим —
Не слишком ли она обороняется? Она пробует снова —
Милая Грейс,
Знаю, что не писала тебе целую вечность. Мои дела — нормально. Рада слышать, что у тебя новая работа. Может быть, ты уже будешь премьер-министром, когда я снова окажусь дома — хотя я не знаю, когда это случится. Прошлым летом умер мой близкий друг, а еще я участвовала в групповой выставке в «Уайт коламс». Я купила машину. Твоя жизнь кажется мне сказкой.
Это должно сгодиться.
1. Утро
Крошечная спальня Грэвити похожа на каюту на корабле. Она ворочается с боку на бок, 9:10 утра. Хочет стряхнуть этот утренний сон, ветви дерева кауаи тянутся к ней, а потом она видит, как поезд переезжает ей руки. Зарешеченное окно выходит в узкий проход меж кирпичных стен. В сорока сантиметрах от окна спальни оглушительно шумит вентиляционная труба из китайского ресторана этажом ниже.
2. Ожидание Бога
Грэвити бросает попытки уснуть снова и в 9:25 идет заваривать кофе. Она слушает утренний эфир на радио «Дабл-ю-эн-си-эн». Мотив бетховенской сонаты для фортепиано сменяется сводками погоды и рекламой. В Манхэттене 52 градуса по Фаренгейту. Вот так новости!
На нем говорят в Лондоне. На нем говорят в Токио.
На нем говорят в Париже, Берлине и Гонконге.
Это универсальный бизнес-язык.
Куда бы ни привели вас дела,
«Нордик Эйр» говорит на вашем языке.
Она заливает кипятком кофе в стеклянном кофейнике.
Поэтому всё больше пассажиров выбирают наш Представительский класс, который предлагает удобство наивысшего уровня в любой точке мира. Персональный водитель доставит вас прямо к гейту, а на борту вас будет ждать персональный экран в подлокотнике кресла и изысканные блюда.
«Нордик Эйр». Мы говорим на вашем языке.
Грэвити знает, что ей надо поесть, пусть и не хочется. Она достает из холодильника средних размеров грейпфрут, делит его пополам, режет на маленькие дольки.
Спонсор программы — «Пуритан бэнк оф Манхэттен», старейшее и самое надежное финансовое учреждение Нью-Йорка.
Вторая комната в двухкомнатной квартире Грэвити завалена коробками, рисунками, обувью, ее скульптурами, на сварочном столе груда непрочитанных журналов.
Разрезать восковую поверхность грейпфрута получается только приложив большое усилие. По радио говорят о религии, о Боге —
Вот что я думаю. Недавно кто-то мне рассказал, как спустя много лет перечитал книгу и на этот раз в ней оказалось больше смыслов. Только это неправда —
На кухонном шкафчике вместо дверцы висит японский свиток. Четыре иероглифа означают «Великий голод». Это Грэвити пошутила сама с собой, ей нужны такие шутки.
Вот только никто ничего к книге не прибавлял, она осталась прежней. Прибавилось что-то в тех, кто читал. Теперь у них больше опыта, больше осмысленности, больше мудрости, больше возможностей видеть и ценить.
Я думаю об этом, когда люди говорят мне, что Писание «не актуально» — что бы это ни значило.
Возможно, если бы в читателях было больше глубины, они бы обнаружили в Писании столько «актуального», сколько они бы смогли вынести.
С вами был Морис Бойд, священник пресвитерианской церкви на Пятой авеню в Нью-Йорке.
На часах 9:40. Грэвити сидит за крошечным металлическим столиком у кухонного окна и смотрит в вентиляционный колодец. Съесть этот грейпфрут кажется ей непосильной задачей. Вихри Моцарта сливаются с ревом вентиляционной трубы —
На нем говорят в Лондоне. На нем говорят в Токио. На нем говорят в Париже, Берлине и Гонконге. Это универсальный бизнес-язык. На нем говорят по всему миру и куда бы ни привели вас дела, «Нордик Эйр» говорит на вашем языке.
3. Почта
В Манхэттене 52 градуса по Фаренгейту. Небо — по крайней мере, тот кусочек, который виден ей из окна, — серая жижа. Между окном ее кухни и квартирой 2Е натянута старая бельевая веревка. Грэвити ею не пользуется. С почтой в руках она заходит в квартиру. Ничего, кроме счетов и приглашений на чужие выставки. Проверяет вчерашние сообщения на автоответчике. Их два.
Привет, Грэвити, это Уитни Чейз. Твой номер мне дала Дженнифер Мартин — астролог, помнишь? Она сказала, тебя может заинтересовать группа, которую я веду. «Управление денежным потоком». Там только женщины, в основном из сферы искусства, мы встречаемся в моем лофте в Бруклине раз в неделю. Я готова предложить тебе хорошую цену. Буду ждать твоего звонка.
679-6082.
Грэвити игнорирует это сообщение. Теперь заняться больше нечем, придется работать. Она ищет вчерашний рисунок. Ее жучки всё больше напоминают монстров. Этот — долгоносик с зелено-серебряными крыльями. Она мастерит этих насекомых-полукровок из алюминия. Она относит рисунки к сварочному столу, надевает очки и рассматривает изображения. Автоответчик проигрывает второе сообщение, оно от ее подруги Ивонн Шафир:
Белка в колесе и вращение небесной сферы. Крайняя нищета и крайнее величие. Только человек, узревший себя как белку в колесе, близок к спасению, если только он при этом не обманывает себя.
На Грэвити бандана, треники и старый синий кардиган. В свои двадцать восемь она всё еще красива, хотя черты лица острее, чем раньше.
Грэвити, надеюсь, ты хорошо проводишь время. На связи.
Она закуривает первую за день сигарету, щурится и делает еще одну затяжку. Она не уверена насчет этих
